— Не Альтоса, а криана Шиллэ, — усмехнулся Тенро, с хрустом разминая шею. День близился к закату, и молодой человек устал сидеть на одном месте, правя неторопливыми лошадьми. — Если бы не он, думаю, я бы не вернулся.
— Поясни, пожалуйста, — попросил Ульн.
В пути по безмолвным полям и редким лесам, кроме разговора и молитв, пилигрим ничем не занимался, а если учесть, что спутники ему досталось немногословные, то за молитвами мужчина проводил большую часть времени.
Отчасти Тенро понимал желание Ульна поговорить, да и Альтос, если он существует, наверное, уже устал слушать монотонное бормотание одного из своих верных служителей.
— На вторую ночь нашего плена, меня и Свена спасла флэриэ, — медленно, тщательно выговаривая каждое слово, произнес Тенро, вновь пережив минувшие события.
— Ведьма лесов? — недоверчиво прищурился пилигрим. — Одна из тех, что завлекала наших солдат в ловушки своим прекрасным пением, помогла вам бежать?
— Именно, — согласно кивнул охотник. Он прекрасно понимал недоверие собеседника, ведь и сам прошел через это, когда поздней ночью дверь в их клетку отворила девушка-наэрка, в одеждах флэриэ. — Она выпустила нас, дала оружие, еду и указала направление, в котором нам следует двигаться.
— И вы ей поверили?
— А что нам оставалось? — усмехнулся Тенро. — Даже если это была ловушка или очередная уловка — лучше пусть даже призрачный шанс, чем вообще никакого. Все или ничего.
— А она что-нибудь вам сказала?
— Сказала, что криан благодарит нас за спасение и желает тихого Леса.
— Раньше я и подумать не мог, что эти безбожники способны на добрые и благородные поступки, — слушая молодого охотника, Ульн в очередной раз покачал головой. — Но четыре года мира показали и нам и им, что мы гораздо лучше, чем думали друг о друге. Альтос учит нас прощать, и, если судить по поступку этих наэрцев, духи, которым они поклоняются, учат тому же.
— Духи, как же, куда бы там, — недовольно проворчал проснувшийся Тар, заворочавшись на свалявшемся сене. — Для их князька, наверняка, было просто немыслимо оставаться в долгу у людей. Кстати, Тенро, ты так и не сказал мне, девочка-то, красивая была?
Старик никогда не расспрашивал сына о том, что тот пережил на войне. Он прекрасно понимал, что это не самые приятные воспоминания и считал, что чем они глубже запрятаны, тем лучше. Вот и сейчас он решил немного отвлечь Тенро, напомнив ему, что в прошлом была не только кровь и смерть.
— Я уж этих наэрок за время службы повидал и, скажу тебе, не встречал ни одной безобразной.
— Она была… прекрасна, — на мгновение Тенро прикрыл глаза, пытаясь вспомнить лицо той, что подарила ему свободу, пусть и по приказу криана.
В ту ночь он не разглядел ничего кроме сверкающих в темноте золотых глаз, острого подбородка и пухлых, влекущих губ — все остальное скрывал капюшон девушки. Но ее чувственный прекрасный голос до сих пор звучал в голове охотника, когда он спал. То были хорошие сны, ради которых он мог стерпеть любые кошмары.
— Это все ее чары! — поспешно вставил Ульн.
— И я все твержу ему — выбрось эту девку из головы! У нас вон, в деревне, Мила вся по тебе извелась! Обрати внимание-то на девчонку, а то сам — молодой, здоровый, не урод, а ходишь, словно старый бобыль! Смотреть больно!
— Отец… — Тенро страдальчески закатил глаза — его родственник оседлал любимого «конька» и теперь снова будет пытаться навязать сыну мысль о женитьбе.
— Я знаю, что я твой отец! — Старый Тар полностью оправдал предчувствия охотника. — Мила — красивая девушка. Да и с тещей тебе повезло — сама Линна-то, тоже, добрейшей души человек. Дочка вся в мать пошла.
— Я…
— Не перебивай отца! — не зло, но строго рявкнул Тар. — Я сам не вечный, а тебе родственная душа нужна! Каждому она нужна! Встретить старость в одиночестве… не дело это, понимаешь?
— Вот когда я встречу по-настоящему родственную душу, тогда и подумаю над твоими словами. — С вымученной улыбкой успокоил отца Тенро.
— Ну, ты хоть присмотрись к Миле. Жалко же девку-то, — теперь в голосе старика звучала просьба, и охотник не смог ему отказать.
— Ладно, отец. Присмотрюсь. — Покладисто кивнул он.
