- Так точно.
- Пока ты пленник и тебе не полагается кард. Поправляйся. Мы плывем в столицу Черного Архипелага. Вопросы есть?
- Так точно.
- Задавай.
- Где Ари-Ару?
Капитан замолчал. Врач тоже молчал, и стало очень тихо. В этой тишине я расслышал повторяющийся стук и яростный вопль: "Где Лак-Лик?!"
- Она жива, - ответил Рвака.
Капитан ушел, а Кварц помахал у меня под носом другой пахучей палочкой. У нее был очень едкий и успокаивающий запах.
- Я тут, Ари-Ару, - прошептал я, слабея.
Следующей ночью меня водили по мастерам фрегата. Первым был мастер зубов.
- Сражался раньше?
- Нет.
- Возьми двузубец. Покрути. Сделай три выпада. Выпад - это резкий укол зубцами. Понятно, - мастер зубов что-то написал в карде и отправил меня к следующему мастеру.
Иногда во фрегат что-то врезалось, и черные гремлины начинали бегать и кричать, поворачивая весла и целясь из огромных пушек в воду. Капитан хмурился и командовал, а остальные его слушались. На "Пятом Когте" гребцами были все, меняясь по очереди, и никого не приковывали к веслам и не били палками. Черные гремлины были послушными и дисциплинированными.
Мастера задавали мне вопросы и отправляли дальше. Мне стало стыдно. Я не сделал ничего плохого, но после сотни вопросов, на которые я ответил "нет", или "не знаю", или "не умею", было очень грустно. Я хотел, чтобы какой-нибудь мастер спросил, умею ли я перекидывать плюшевую шестеренку за спину или стоять на голове. Тогда бы я сказал: "Конечно!"
Но больше всего я хотел увидеть Ари-Ару. Капитан пообещал, что пустит меня к ней, как только я разберусь со всеми делами. Все дела - это какие?
Последний мастер назывался мастером воли.
- Господин матрос, - я уже знал, что гремлинов не капитанов и не мастеров звали матросами. - Подскажите, где находится нора мастера воли?
- Каюта. Не нора, а каюта. Ясно? - спросил гремлин-матрос с оранжевой шерстью. Многие гремлины на корабле были других расцветок. Но черных было больше всего.
- Так точно.
Синий указал на верхнюю палубу. Там стояла каюта мастера воли, расположенная даже выше каюты капитана. Я полез по лестнице, стараясь двигаться так, чтобы не болел живот, и постучал, когда забрался наверх. Никто не открыл.
Я ждал целый час, а когда мне надоело ждать, оказалось, что я уже внутри.
Шерсть мастера воли была покрыта тусклыми разводами и линиями, а его фиолетовые глаза ярко светились. Он словно весь состоял из двух глаз, а остальное тело было размытой тучкой, двигающейся за зрачками.
Каюта была пустой. В ней ничего не было. Когда я попытался разглядеть что-нибудь, закружилась голова.
- Скайа - мое имя, - прошептал мастер воли.
- Меня зовут Лак-Лик.
- Теперь Лак-Лик во власти Скайи. Лак-Лик бережет имя или оказывается в чужой власти.
- А Скайа во власти Лак-Лика? - спросил я.
Мастер воли захихикал, и смех эхом разлетелся по каюте.
- Нет, потому что Скайа обманул. Садись.
Я сел на стул, которого раньше не было.
- Лак-Лик пытается увидеть, что в углу.
- В каком?
- В любом.
Я очень долго смотрел в левый нижний угол, но ничего там не увидел. Тогда я решил попробовать другой, но тоже ничего не получилось. Взгляд уплывал в сторону, в глазах двоилось, голова кружилось. Я очень старался, и скоро меня начало тошнить.
- Хватит. Лак-Лик пытается сдвинуть чашу весов вниз, - Скайа-не-скайа достал из воздуха маленькие весы.
- Какую?
- Любую.
Я хотел встать и положить лапу на весы, но оказалось, что я могу только вертеть головой, которой не дотягивался до весов.
- Лак-Лик смотрит на весы и думает, как сильно он хочет их сдвинуть. Все мысли Лак-Лика о весах и движении. А когда Лак-Лик соберет достаточно мыслей, он скажет: "Бу!". И весы сдвинутся.
Я смотрел на весы и думал, как велел мастер воли. Я думал очень долго, пока не заболела голова, а потом сказал: "Бу!" Но ничего не произошло.
- Лак-Лик смотрит на весы и думает, что его жизнь зависит от того, сдвинет он весы или нет. Все мысли Лак-Лика о весах и движении. А когда Лак-Лик соберет достаточно мыслей, он скажет: "Бо!". И весы сдвинутся.
