Луговой раздал по патрону на бойца и по одной салютннце. Пост Сени, Семы и Пети маскировался в кустах, на берегу маленькой, не имеющей официального названия, болотной речушки. Местные жители называли ее Гнилицей. Гнилица сильно заросла, и увидеть в ней чистую воду удавалось местами. Название речушка получила, благодаря засасывающему илистому дну. Несмотря на ерундовую ширину и отсутствие текущей воды, в Гнилице человек уходил по шею и без посторонней помощи выбраться уже не мог. Чужой петербургский берег в этом месте лежал в болотной низине. Поэтому напротив поста молодых друзей народ не собирался. Народ толпился в Куженкино. Там проходило бывшее Ленинградское шоссе, а ныне посередине деревни, разделенной границей, заканчивался Петербургский тракт. Часть шоссе, идущая уже по территории Московской России к Москве, называлась Большим московским тупиком. Вот в Куженкино у пограничного шлагбаума, где когда-то несла вахту служба ГАИ, толпились несколько тысяч граждан двух Российских государств. До поста было километра полтора, Но крики людей слабо доносились и сюда. Поблизости от речушки стояла тишина и только маленькая ночная птичка издавала редкий жалобный писк. Писк появлялся через равномерные промежутки и, казалось, что это и не птичка вовсе, а электронное устройство отсчитывает режим работы…
Ребятам очень хотелось поболтать, но Луговой мог каждую минуту неслышным обходом оказаться за спиной. Трое суток без каши в карцере – мера жестокая. Но служба, на то и служба.
Миша Фомин завалил свой велосипед ветками у самого края болота, Миша очень устал от дороги. Перед его глазами иногда вспыхивали красные круги. Было бы разумнее час– другой поспать, а потом переходить границу. Но юноша в каждой придорожной деревне получал информацию о тревожном положении. Вот-вот начнется война, а там Маша Невзорова. Девушка одна в чужой стране, Он обязан найти ее и быть рядом. Напрасно начальник заставы Агеев отговаривал Фомина:
– Подожди часа три, пойдешь под утро. Там ребята сомлеют. Будет легче. Да и отдохнешь с дороги…
Но Фомин заглотил, не чувствуя вкуса, десяток пельменей, поданных Верой Агеевой, женой начальника заставы, и ушел. Он хотел оставить велосипед, но, поразмыслив, где будет застава в случае войны, решил спрятать его возле границы.
Про пост у Гнилицы Агеев не знал и потому не мог предупредить Фомина об опасности. Только сказал, что Луговой пограничник опытный и слабых мест на его участке не будет. Мишу ничего не могло задержать. Запрятав велосипед, он прикрутил к дужкам своих очков резинку и пристроил их так, чтобы не могли упасть. Без очков Фомин был беззащитнее трехлетнего ребенка. Затем вынул из кармана «ТТ» выпуска середины шестидесятых прошлого века, подумал о Маше и, стиснув зубы, с пистолетом в руке пошел через границу.
Болото предательски чавкало. Как ни старался Миша ставить ноги, мерзкий чавкающий звук с каждым шагом становился громче. Резиновые спортивные кроссовки юноши сразу промокли, но Фомин не замечал противного мокрого холода. Он шел вперед. Ближе к речушке почва становилась все влажнее и мягче. Фомин был городским человеком, он читал в книгах, как болото может засосать человека, но считал, что такие болота находятся в других регионах и странах. Сейчас ему на память пришли кадры из фильмов, где герои, чаще отрицательные, страшно уходят с головой в мутную болотную кашу, жутко вращая глазами и безнадежно дергаясь…
Сема, Сеня и Петя услышали чавкающий звук шагов задолго до приближения самого нарушителя. Прошло не менее десяти минут, как Фомин показался в поле зрения пограничников. Ребята решили брать диверсанта, когда он переправится к ним. Река была чем-то вроде нейтральной территории, и, если напасть на нарушителя там, можно сильно промокнуть и изгадить форму. Но события разворачивались по-своему. Дойдя до реки, и, сделав следующий шаг, Фомин провалился по пояс, чуть не уронив пистолет. Следующий шаг он уже сделать не мог. Дно крепко держало ноги. Собрав все силы, Миша все-таки сделал еще два шага. Дальше его положение стало безнадежным. Юноша стоял по грудь в воде, в высоко поднятой руке он держал пистолет, другой протирал забрызганные стекла очков. Глиняная желтая вода сделала его очки мутными. Миша плакал от злости. Он в жизни не имел столько злости, как в этот момент. Проклятое болото! Проклятое Московское государство с его вязкой границей. Он должен туда дойти. Дойти и помочь девушке, которую любит.
