– Пустяки, – сказал Харитонов. – Обыкновенная игра. Кто выиграл, тот и молодец.
– Мне наплевать на этого Ройса. Но как быть с Ивановым? Президент решил дело поддержать. А когда он узнает, что никакого леса в национальном парке давно нет…
Харитонов не успел ответить. Вошли мальчики. Сеня и Сема имели взволнованный вид. С ними был еще один молодой человек телеграфист Петя Маляров. Маляров подал губернатору конверт.
– Срочная телеграмма, Самуил Яковлевич.
Харитонов пробежал телеграмму несколько раз. Лоб губернатора покрыла испарина: в Петербурге евреи взяли власть и теперь потребовали изменения границ. Иванов Вышний Волочек не отдаст. Это война.
– Что случилось!? – вбежала Фаина Борисовна, – Самуля, не смей от меня ничего скрывать.
– Мобилизация. Всеобщая мобилизация, – Самуил Яковлевич сел в кресло, руки у него опустились.
Гольдин взял из рук губернатора телеграмму. Они вместе с Рапопортом перечитали текст: «Новая Еврейская партия Петербурга поставила ультиматум – граница между Вышним Волочком Торжком тчк. Возможны мобилизационные действия. тчк. Объявляю чрезвычайное положение тчк. Иванов. тчк.»
– Это еще не мобилизация, – успокоился Рапопорт. – Они ультиматум нам. Мы ультиматум им… А там время пройдет.
Гольдин тоже не очень взволновался. Хорошенькое ли дело воевать? А чем? И так на границе из десяти солдат патрон только у одного.
– В том-то все и дело, что никто не знает этого одного, – пришел в себя губернатор.
– Вам все ничего! – закричала Фаина Борисовна. – А у меня сыновья. Я не дам своим мальчикам воевать ни с какими петербургскими евреями!
– Не плачь мама, ты не знаешь, как у них в Петербурге теперь называется Верховный Совет? – засмеялся Сема, – Верховный Совет у них. называется «Кагал». Они долго будут решать воевать или нет?
– И что тут смешного, скажите мне, мужчины? Это же все издевательство над нами! Еврейская партия, где нет ни одного еврея!? Теперь этот «Кагал»! Только войны недоставало! Итак я, жена губернатора, целый день должна бегать по городу, чтобы достать кое-что на домашнюю лапшу.
– Всем успокоиться. Петя, передай мой ответ президенту:
– «Курская губерния к обороне готова».
– Понял.
«И подпись – Харитонов».
И давайте уже ляжем спать. Спать все одно надо…
Снова остались втроем, Харитонов, Гольдин и Рапопорт решили не отчаиваться. Надо тащить вперед грандиозный совместный замысел «Курские соловьи». Получить аванс в валюте. Когда партнеры выяснят, что леса уже нет, все равно вынуждены будут дело продолжать.
– Я, как губернатор, могу вам ответственно заявить: сначала человек двигает дело, а потом уже дело двигает человека и все остальное…
Ночью Фаине Борисовне снились кошмары…
Они катались по Москве уже более двух часов. Осмотрели памятник на Воробьевых горах в честь разделения России на два государства. Памятник был не окончен, не хватило бетона. Последний цементный завод перестал работать в конце девяностых. Но мистера Ройса и Кристину не волновали ни политика, ни экономика.
Иностранец, казалось, впал в лирический транс – стал замечать небо, архитектуру, деревья. Это было так невероятно для мистера Ройса, что в одном из баров Интерклуба, где подавали шампанское и пела живая певица, Ройса даже старые его знакомые коммерсанты узнавали не сразу.
Девушка тоже находилась в несколько заторможенном состоянии. Иногда отвечала невпопад. Иногда вдруг заразительно смеялась ни к месту… Мистер Ройс восторгался любым ее словом, движением. Иностранец с каждой минутой влюблялся все больше и больше. Даже грандиозный проект «Курские соловьи» и другое, еще более серьезное дело, потеряли актуальность и отступили в его сознании на второй или третий план. Он, правда, вспоминал моментами о том, что надо сейчас предпринять по своему бизнесу, но, вместо того, чтобы звонить, назначать встречи, делать дела, глупо улыбался и смотрел в серые глаза Кристины.
Когда время стало клониться к вечеру, мистеру Ройсу, наконец, пришло в голову спросить у Кристины, где она живет и хорошо ли устроена в Москве.
– Я живу в «Космосе», там неплохо… – ответила девушка.
– В «Космосе»?! В этой допотопной дыре? Я не допущу, чтобы вы там прожили хотя бы еще один час. О божешь мой! Вы и «Космос». Курам на смех. Сегодня же ко мне в «Берлин – Савой».
