— Неожиданно, — сглотнул Дум, осознавая чем был вызван шок Дэвенпорта.
— Так что ты не просто постучал в двери, ты выбил их с петель, перелапал весь ресепшен, плюнул в общественный куллер, не спустил воду в уборной и пнул местного кота!
— Это было настолько громко?
— На тебя уже делают ставки, — странно, но Падший, кажется, испытывал гордость. Причем не за себя. — Лично я поставил на пятнадцать лет. Если не лопухнешься — могу подкинуть десять процентов с выигрыша.
— Я еще не настолько пал, — Алекс специально сделал ударение на последнее слово. — чтобы брать деньги у чертей.
На этот раз демон засмеялся. Смеялся он долго, громко и с чувством, но никто в казематах, видимо, не обратил на это внимания. Все вокруг оставалось таким же безжизненно замерзшим. Проклятье, не удивительно, если весь квартал почувствовал острый приступ сонливости, а в церкви внезапно вспыхнули свечи.
— Адские звезды, помилуй, какие деньги! Мы ставим только волю. И я еще не встречал мага, который бы отказался от прибавки к силе. Даже мизерной. И не важно, гильдейский он или ковенский.
— Все равно пятнадцать лет — длительный срок. Я уже устал повторять, что не планирую дальше следующей пятницы, потому что кто знает — доживу ли до… следующего вечера!
— И опять неправильно. На жизнь мы тоже не ставим, впрочем, это уже другая история, — Падший замолчал и повернулся в сторону входа. — Они обнаружили барьер, — недовольно произнес он. — неужели у них руки из плечей начали расти… Переходим к сути, потомок Шломо. У тебя есть Проводник от белокрылых и их Хартии, теперь у тебя есть наш Проводник. Прошу любить и жаловать.
Постойте! Если он правильно понял слово "белокрылые", это значит Хартию написали… ангелы? Нет, о таком Алекс даже задумываться не хотел. Теология никогда не была его сильной стороной. Да и верить в какого‑то дядьку, сидящего на небесах и дергающего за ниточки твоей "судьбы" как‑то не хотелось. Так что Алекс оставит всю эту религиозную мешанину тем, кому это по душе.
— Прости, не обижайся только, но мне нравится Керк и его глупые шуточки. Место уже занято. Можешь отправляться обратно в свое пекло.
— Как бестактно, — в голосе прозвучала скрытая угроза. Пока что скрытая… — Извини, но я не Дух Закона и не собираюсь постоянно носиться за тобой хвостиком. Увольте, есть занятия и поинтересней.
— Тогда чего ты, проклятье, хочешь?! — Алекс не сдержался и перешел на крик.
Не от раздражения, а от испуга. Падший пугал его. Пугал до жути.
— Всего лишь помочь. Хочешь — сломаю эту дурацкую клетку. Хочешь — убью всех Искариотов. Хочешь — сниму с тебя печать Хартии и сделаю невидимым для белокрылых и их судий. Или, — падший в третий раз подмигнул. — ты хочешь малышку Лизу? Тоже не вопрос. Стоит тебе лишь попросить и вам обеспечена ночь в лучшем люксе Ritz. Или две. Или десять — сколько пожелаешь… Но не больше месяца! У меня, все таки, тоже бюджет… чертова бюрократия.
— И все эти блага всего — лишь за мою душу?
И вновь этот полубезумный, кристально — чистый, лживый смех.
— Мы живем долго, — повторил Падший. — за такое время хочешь не хочешь, а учишься правильным вложениям. Что я получу с одной твоей души? Так, пшик. Нет, я в тебя проинвестирую. Тебе даже не надо ничего делать. Никаких кровавых жертвоприношений и прочей мути. Просто согласись.
— Говоришь много, а цену так и не назвал.
— Душа.
Алекс поперхнулся.
— Ты издеваешься?!
— Да не твоя! — надо заметить, чертыхания из уст черта звучат немного сюрреалистично. — Чужая. Какую сам выберешь, — Падший огляделся и улыбнулся внезапно возникшему образу Локсли. — Пусть даже его. Ну вот сам подумай, зачем он нужен? Чтобы убивать, как вы говорите, невинных людей? Или воровать понемногу из банков у малоимущих семей? А если тебе чем приглянулся этот отщепенец, выбирай другого. Можешь взять газету и ткнуть пальцем в отъявленного злодея, которому через пару дней все равно с электроприводом дело иметь. Ну или Мечника своего выбери. Это сложнее, но тоже осуществимо. Двух зайцев сразу прихлопнешь! Ну, что скажешь на…
Демон все вещал и вещал. Слова вытекали из его рта, словно реки меда и молока в библейском Ханаане. Падший говорил прямо и ровно, без подобострастия, звучащего из уст продавца пылесосов, что только сильнее затягивало в омут чертовского красноречия.
