Бывший военный закричал, выронил трость и рухнул на спину. Дробь с громкими шлепками врезалась в потолок, обрушивая на норда несколько крупных кусков штукатурки.
Историк кричал, тщетно пытаясь оттащить морду в сторону. Пес же только глубже вгрызался в податливую человеческую плоть. Брызги крови длинными лентами выстреливали в разные стороны, превращая стены и пол в полотно художника экспрессиониста. Ошметки плоти, падая на пол, скользили по алым дорожкам, а Дэвенпорт все кричал. Вместе с ним кричала и Сара.
В этом хороводе безумия, когда собачья голова прогрызала в теле человека дыру; когда кричала женщина, смотря на то как умирает её возлюбленный; когда Лиза, не в силах больше смотреть, выронила зеркальце и заливала пол рвотой; в этом море из крови, плоти и крика, Дум сохранял чуждое ему ледяное спокойствие.
Правильно говорят, что один и тот же ужастик на третий раз уже не пугает, а вызывает смех. Алексу, конечно, до смеха еще было далеко, но больше подобные сцены не заставляли его сердце замирать и, собрав чемоданы, путешествовать по глубинам организма.
Локсли, смотрел на происходящее с абсолютной невозмутимостью. Даже когда руки Дэвенпорта плюхнулись на пол плетьми, а его лицо навсегда застыло в непередаваемой гримасе ужаса и обреченности, маг не проявил ни тени эмоций. Он спокойно произнес короткое слово на неизвестном Алексу языке и окровавленная собачья морда, облизнувшись, исчезла.
Вместо кубиков пресса, живот Дэвенпорта теперь обзавелся дырой в полфута диаметром. От подобного вида Лизу вырвало еще раз и Дум не мог её за это винить. Парня и самого мутило, но он держался.
— Ох уж эти китайцы, — Локсли скривился и брезгливо отер сапоги платком. — Цену взвинтили, обещали "быстро, надежно, качественно". Нет, все действительно как и в брошюре, но крови‑то, крови‑то! Никогда больше не буду покупать темные заклинания у желткожих! Мисс, не могли бы…
Окончание фразы заглушил оглушительный треск, за которым последовал штормовой рев. Еще не застывшая алая кровь, порозовела от водяных брызг. В помещение ворвался огромный водяной змей.
Пробив стену, расплескивая вокруг куски штукатурки, засохшей краски и бритвенно острых стеклянных осколков, он взвился, обнажая два сабельных клыка. Созданный из ревущих потоков черной воды, волшебный ужас сверкал сапфировыми глазами. От шума у Дума закружилась голова, а от осознания силы Сары — скуртило живот.
Сама нимфа стояла посреди кухни. Её волосы, будто обретшие собственные сознание и волю, извивались наподобие шевелюры Горгоны. Лицо Комеденти посмурнело, застыв непроницаемой гранитной маской. Разведенные в стороны руки покрылись пульсирующим голубым светом.
На улице же бушевал ураган. Чистое, звездное небо резко контрастировало с темной водой, бьющей о берег много футовыми волнами. Теперь становилось понятно, почему вновь сбежавший Керк так боялся Хранительницы.
Змей, воплощенный и подконтрольный водяной смерч, многотонным ударом обрушился на голову Локсли. Треснул пол. Бетонные камни выстрелили на все триста шестьдесят, превращая уцелевшую несущую стену в решето. Дом завибрировал. Крыша запела на пятой октаве, предупреждая, что такие нагрузки не для неё.
Внутренний голос кричал, молил о скорейшем бегстве, но Дум не мог отвести взгляда от магической схватки. Над убийцей, вооруженным смартфоном, сиял стальной, фантосмогоричный щит. Пришедший из далеких глубин средневековья, он был украшен красным гербом, изображающим голову какой‑то птицы.
— Сильна, — скривился Локсли. — Но недостаточно.
Еще одно незнакомое слово прозвенело где‑то на грани человеческого слуха, и водяной рев заглушил рев огненный. Красная птица с диким криком вырвалась из двухмерного металлического плена. Вонзив клюв в тело водяного змея, феникс (теперь Дум в этом не сомневался) запел свою жаркую песню.
Струя белого пламени рассекла змея на двое. Клубы горячего пара закружили безумный вальс, закутывая помещение непроглядной едко — серой пеленой. Водяной аспид, издав тонкий, почти детский писк, в последний раз ударился о раскаленный щит и исчез, мелкой моросью рухнув на разбитый пол.
