- Хорошо. Ты права... на этот раз. Агриан, выполняй. Зирт, выставь охрану. А ты, сестричка, поможешь в допросе.
Келис безразлично пожала плечами. Ей было все равно, кто, как и какими методами будет выбивать сведения из незадачливого командира наемников. Главное, чтобы сведения были получены, причем достоверные, а не могущие подвергнуться сомнениям. А вот с этим могли быть проблемы - страсть Миалы к пыткам во имя Ллос порой шла вразрез с логикой.
Полусотня быстро организовывала временную стоянку, то есть готовилась к возможному нападению. Дело для дроу обычное. Не требующее особых усилий. Все выполнялось автоматически, без заминок и неожиданностей. А главная в этом отряде, то есть Миала, готовилась по быстрому ублажить и Ллос, и себя.. Рядом крутился и Зирт, предвкушающий стоны и вопли жертв. Обеих, попавших в руки сестренки.
Импровизированный алтарь был устроен из плоской каменной плиты, на которой фанатичка собственной кровью начертила несколько рун. Короткое заклятье-призыв...
- Дварфа сюда!
Два воина, под надзором которых находился давно уже отключившийся от ужаса торговец, не в добрый час польстившийся на охранников-дуэргаров, был доставлен в мгновение ока и брошен на плиту, как мешок с картошкой.
Жрица Ллос не особенно надрывалась, поскольку первая жертва не нуждалась в допросе. Очевидно было - этот дварф тут лишь случайно, проку от него тоже нет... кроме возможности прирезать на алтаре для ублажения Паучихи. Заклятье обездвиживания, взмах ритуальным обсидиановым кинжалом. Вскрывающим грудную клетку...
Хлынувшая потоком кровь попадает в область действия плетения, что перехватывает алую влагу. Заставляя ровным слоем растекаться по каменной плите и ни в коем случае не падать вниз. Еще разрез, на сей раз обнажающий сердце. И последний укол, пронзающий эту жизненно важную и столь любимую Ллос часть тела жертвы. Боль, ужас, угасание... и отлетающая душа - признаки удавшегося жертвоприношения.
- Мать наша довольна... - блаженно улыбнулась Миала, движением руки сбрасывая с алтаря труп и переводя взгляд на Каххштана. - Этого!
Дэургара никто не парализовывал, разве что общерасслабляющие плетения использовали. Только и мог, что вяло шевелиться да вполголоса проклинать всех дроу, этих в частности... Параллельно же клялся, что расскажет все и выкуп за себя внесет, только чтобы его не трогали.
Тщетные слова. Если бы допрашивали Агриан и Келис, не склонные к излишней крови, дело бы обошлось относительно малой кровью. Тут же, да еще при участи Зирта, славящегося, помимо любви к отраве, еще и нездоровым садизмом... В общем, участи наемника никто бы не позавидовал.
Менее чем за минуту его, как и предыдущую жертву. Разложили на импровизированном алтаре, влажном от крови и давящем в мистическом плане. Смерть, недавно случившаяся, аура страха и безнадежности, еле ощутимое, но все же присутствие интереса самой Ллос - все это само по себе ломало не слишком твердую броню разума жертвы.
- Кто нанял тебя?
- Белем, дварф, он... А-а-а! - взвыл Каххштанн от боли, когда в один из нервных узлов левой руки вонзилась тонкая четырехгранная игла, к тому же покрытая составом из коллекции Зирта. - Он, он нанял!
- Меня не интересует твой последний наниматель. Он уже умер во славу Великой Матери. Мне нужен тот, кто нанял тебя отравить дроу по имени Кайр. Говори. Иначе я сделаю вот так...
Очередная игла, на сей раз в коленный сустав. Приглушенный чарами вопль, конвульсивно содрогающееся тело. На сей раз приступ боли был сильнее, продолжительнее. И на фоне всего этого мягкий, завораживающий голос жрицы Паучихи. Голос, красота тела и... жуткие слова помраченного Ллос разума.
- Я открою перед тобой все тайны царства боли. Страдающее тело, душа, балансирующая на грани вечного безумия. И целый, критически воспринимающий мир мозг. Не надейся, ты не сойдешь с ума, хотя будешь мечтать об этом долгие. Долгие времена. Боль сделает время ничтожным понятием, ты не будешь понимать сколько минут, часов или веков прошло. Буду лишь я, боль и вечность.
В тело дуэргара одна за другой вонзались четырехгранные полые иглы, заставляя содрогаться не только жертву, но даже некоторых из наблюдавших за пыткой. На нескольких миниатюрных жаровнях тлели снадобья, дым от которых перехватывался развешанными Миалой плетениями и перенаправлялся в полость одной из игл.
