Как оказалось, Леша тоже читал про конфликт, случившийся в одной американской семье, и не хотел повторения подобного в своей, пусть и бывшей.
– Ну что ты, что ты, Оленька, – заблеял Лешка. – Я же знаю, что ты у меня красавица. Тебе очень идет новая стрижка. Ты с каждым годом становишься только симпатичнее. Если бы я с тобой познакомился сейчас, то никогда бы не развелся. Это я по молодости дурак был.
Телохранитель переминался в углу с ноги на ногу, исподлобья бросая взгляды то на шефа, то на меня. Как я знала, манерой поведения я в эти минуты страшно напоминала Надежду Георгиевну, с которой парень явно был знаком не понаслышке. Более того, стиль поведения свекрови на Лешку всегда действовал магически. И подействовал в моем исполнении. Он долго рассыпался в комплиментах, а потом заворковал:
– Оленька, посиди рядом со мной. Олег, дай ей стул! – велел Лешка телохранителю. Тот мгновенно повиновался. – А теперь иди отсюда!
Парень испарился.
Я села, закинула ногу на ногу, потом внимательно посмотрела на Лешку. Можно считать, что он уже пошел на поправку. Я представляю, какие тут были задействованы медицинские светила и средства…
– А ты в самом деле здорово выглядишь, – восхищенно сказал Лешка, еще раз внимательно оглядывая мою персону. – Это ты для меня, да?
– Нет, – отрезала я. – Для другого мужчины.
Лешкина челюсть поползла вниз.
– А ты что, думал, что я всю жизнь по тебе страдать буду? Ждать, когда вернешься в семью?
– Но мама же сказала…
Меня страшно заинтересовало, что же говорила Надежда Георгиевна. Может, Лешка выдаст ее планы?
От бывшего узнала очень любопытную вещь. Надежда Георгиевна приводила в больницу нотариуса и заставила Лешку подписать завещание.
– Я и так собирался, если честно, – посмотрел на меня бывший. – Но я хотел… А мама сказала, что я должен отписать половину ей, а половину – детям.
– А ты как хотел? – мне было просто любопытно.
– Отцу часть… Но если бы она узнала… Ты же в курсе, какого она мнения о бате. Ну и… ребятам. А мама сказала: ни в коем случае. Но ей-то зачем? Я же моложе. Оля, я не собираюсь умирать раньше ее! Оля, ведь ты же понимаешь, что компанией управляет она! Я же только бумажки подписываю, ну и сижу там на совете директоров, на фуршеты хожу и презентации… С клиентами в банях парюсь. Но все решения принимает мама. Оля, как ты думаешь… – Лешка замолчал, а потом добавил шепотом, словно боялся, что подслушавшие его стены потом наябедничают на него Надежде Георгиевне: – Как ты думаешь, она что, задумала от меня избавиться?
Такое я представить не могла, так как знала, что Лешка – единственная Надеждина любовь, но он откровенно боялся матери и не мог в этом признаться никому, кроме меня. Нефтяной король называется! Видел бы его и слышал сейчас кто-то из его длинноногих любовниц и деловых партнеров. Кстати, при людях Надежда Георгиевна сына никогда не унижала, наоборот, всячески подчеркивала его сильные стороны. А уж дома отрывалась… Как и на всех родственниках. И мы были, пожалуй, единственными, кто знал истинное Надеждино лицо…
– Оля, а мне можно изменить завещание?
– Конечно, – кивнула я. С каких это пор он со мной советуется? Или в самом деле больше не с кем?
– А ты можешь того нотариуса найти?
– У нас в городе не один нотариус. И ты имеешь право обратиться к любому. Более позднее завещание отменяет предыдущее. Приглашай нотариуса хоть сегодня и составляй новое завещание.
Бывший как-то сразу приободрился, пожал мою руку чуть повыше локтя, даже извинился, что потащил нас с Катькой в лабораторию, поинтересовался детьми (медведь в лесу умер – он ведь ими никогда не интересовался), попросил к нему заглядывать, а потом…
– Ольга! – прошептал бывший. – Наклонись ко мне!
– Чего еще?
Лешка заявил, что скажет мне это только в ухо. Я склонилась к нему.
– Если со мной что-то случится, – прошептал он, – если мать в самом деле что-то задумала… У меня в комнате, у правого окна, под половицей тайник. Там все на мать собрано. Ну если… Оля, если она меня убьет, обещай мне, что ты за меня отомстишь! И дашь делу ход. Материалов хватит.
И Лешка яростно сжал мне руку.
