Он расстегнул немного молнию своего анорака, нащупал водонепроницаемый металлический ящик, который лежал под курткой и вытащил его. Там находился ключ к сейфу, в котором лежали оба лазерных диска, которые он нашел у Пьера Мартена, копия его записанных для Хилльгрубера результатов поиска и – копье.
Хранило ли это старое оружие действительно тайну, тайну, недоступную тому миру, в котором он, Вайгерт, – пока еще – жил? Существовал ли действительно другой мир, как рассказали ему это Штайнер в тибетских горах или неизвестный в римском кафе? И определял ли этот другой мир на самом деле, что про-исходило в мире Вайгерта? Были ли Агарти и Шамбала только кучкой сумасшедших, поднявших их эзотерику до политической основной нормы?
Гаракин, Фолькер, Гринспэн, Мартен, его жена, все погибшие в Вевельсбурге, и, прежде всего, Клаудия и Петер: их смерть, во всяком случае, была кровавой реальностью. И если они доберутся до Вайгерта, то он ни в коем случае не будет последним в этом списке, так же как Гаракин, пожалуй, не был в нем первым. Агарти и Шамбала, они продолжили бы жить. Будь то в этом мире или в другом. Однако копье судьбы исчезло бы навсегда. Возможно, это смогло бы сломать их власть. Но возможно, что с ним не исчезло бы ничего, кроме старого куска металла.
Вайгерт знал, что дно маленького озера круто опускается сразу после берега. Вода была очень глубокой, гораздо глубже, чем можно было представить, исходя из размеров водоема. Здесь копье, спустя две тысячи лет после того, как оно, согласно легенде, пронзило тело Христа, найдет свое последнее, достойное пристанище.
Вайгерт приготовился и бросил металлический ящик как можно дальше. Он пролетел сквозь плотную снежную завесу, несколько раз перевернулся в воздухе и ударился о воду. Считанные доли секунды он продержался на поверхности, потом он утонул. И с ним утонула судьба.
Вайгерт пристально смотрел на это место, пока круги на воде снова не исчезли. Потом он повернулся и ушел. Он сделал все, что мог. Пусть теперь охотники найдут свою жертву. Они могут отобрать у него жизнь, но его тайну – никогда.
