– Хорошо, вы все здесь, – сказал Леви, войдя.
Он выглядел сногсшибательно, одетый в синие джинсы, белую рубашку и жилет вместо его обычного пиджака… и что еще хуже, на нем снова были те очки.
Он пытается убить меня.
– Тея Мэй Каннинг, – сказал он вслух.
Я сидела на своем месте, уставившись на него со всей яростью, на которую только способна, но Леви не смотрел на меня, он обратил свой взор на остальных студентов. – Большинство из вас, возможно, уже услышало, что каждый год я выбираю одного человека для того, чтобы обучать персонально. И прямо сейчас, Тея Мэй Каннинг наверху списка.
– Так, что же это означает для остальных? Это значит, что она теперь новый враг общества под номером один. Все данные указанные на этой доске необходимо вам знать для того, чтобы вышвырнуть ее с вершины списка. Ее имя останется на доске до тех пор, пока кто-то не вытеснит ее. И считайте себя счастливчиками, потому что имя первого человека, появляющегося на этой доске, никогда не задерживается там надолго.
Теперь я поняла, каково это быть антилопой, окруженной коалицией гепардов. Я почти ощущала пробуждение их слюнных желез.
Леви Блэк, ты такой гребаный садист.
– Ты слышишь это? Это звуки того, как люди точат ножи, – прошептал Аттикус позади меня, и я перебарывала желание, чтобы не развернуться и не ударить его своим ноутбуком.
Он такой чертовски раздражающий.
– У вас все в порядке по этому поводу, мисс Каннинг? – спросил Дьявол.
– Нет. Но я признаю, что это имеет право быть написанным, – сказала я с уверенностью, хотя чувствовала себя подобно мыши в змеиной яме.
Что еще я могу сделать?
– Профессор? Когда вы говорите Маргарет «Акула» Каннинг. Вы имеете в виду Акулу? – спросил парень, сидящий в первом ряду.
– Долой его голову! – прошептал Аттикус позади меня.
– Убирайся, – сказал Леви парню в переднем ряду. – И пусть он станет уроком для вас всех; я все же считаю, что существуют такие вещи, как глупые вопросы.
– Я хочу отстоять свое место! – возразил он.
Я вдавилась в свой стул, готовясь к шоу ужасов, которое скоро начнется. Леви съест его живьем.
– Ты хочешь оправдать тот факт, что ты не понял, что означают кавычки?
Аттикус фыркнул позади меня, стараясь изо всех сил сдержать свой смех. Парень, замолчал, задумался об аргументах своей линии защиты, сделал глубокий вдох и внезапно сдался. Он замер на секунду, после чего схватил остальные вещи и ушел.
Как только дверь захлопнулась, Леви повернулся к нам лицом. – Вас осталось пятнадцать. Трое из вас вылетят. Интересно, кто же, – сказал он без каких-либо эмоций. – Теперь, давайте начнем.
Как только слова слетели с его уст, это прозвучало так, словно кто-то ударил в колокол во время боя в тяжелом весе. Все напряглись, сидя на краю своих мест. Но по какой-то причине, видение имени моей матери на доске наполняло меня чувством безопасности.
– Что вы знаете о Маргарет Каннинг? – спросил он.
Об этом? О ней? Она станет темой сегодняшнего занятия?
– Она была истинной скверной задницей! – кто-то выкрикнул, и Леви бросил на него взгляд, который заставил опуститься его вниз на несколько сантиметров и умерить пыл до крошечных размеров.
– Такой она и была, но кто-нибудь может использовать слова взрослого человека и объяснить почему? – спросил Леви, когда взглянул на весь класс.
– В то время когда она работала в окружной прокуратуре, то ее первое крупное дело было связано с компанией «Ayala Petroleum» против граждан Блейка. Она смогла предъявить с точки зрения уголовного права денежный иск к «Ayala Petroleum» с количеством больше чем в дюжину пунктов по обвинению в убийстве по неосторожности в результате сброса токсичных отходов в местные реки системы Блейк, и она выиграла коллективный иск, обанкротив компанию. Она – мой герой, – сказала мисс Вега, девушка, которую профессор Блэк спрашивал в отношении дела Арчибальдов.
– После ухода из окружной прокуратуры она открыла собственную фирму, где успешно выиграла дела Нола ван дер Стоэпа, датского посла и романиста Цинакиди Околи, – добавил Аттикус.
Я плясала под его дудку и лезла из кожи вон ради него и единственное, о чем я просила Леви, так это никогда не упоминать мою мать впредь… И он даже не может уважать меня настолько, чтобы выполнить мою просьбу. Он не может просто отпустить это. Согласно нашей учебной программе, мы не должны были охватывать материал, касающийся ее личности до конца семестра. Таким образом, он делает это только для того, чтобы задеть меня за живое… и это сработало.
