Черная радуга - страница 107
– О… Боже…Мой, – ее голос дрожал.
Единственное, что слетело с моих губ – ворчанье.
Ее стоны, ногти, впившиеся в меня, то, какой узкой она ощущается вокруг меня, просто доводит до безумия. Уложив Тею на стол, я трахал ее. Не существует какого-либо другого слова для этого, с одной рукой на талии и другой в волосах, я держался за нее и использовал ее тело в качестве рычагов, чтобы двигаться под необходимым углом, я врезался в нее так сильно, что стол под нами начал смещаться.
– Леви… я… я…!
Я обрушил губы на ее, и наши языки сплелись друг с другом. Ее руки схватили меня за задницу, потянув к ней.
– Черт! – ахнула Тея, когда достигла своих пределов, но я еще не был там. Подняв ее ноги на свои плечи, я начал двигаться быстрее, жестче… такая чертовски тугая. Я не смог сдержаться.
– Черт, – прошипел, кончая намного раньше, чем хотел.
Целуя кожу между ее грудей, я обнял ее и притянул к себе.
– Почему я теряю самоконтроль, когда дело доходит до тебя? – прошептала она.
– Вероятно, по той же самой причине, по которой я так сильно увлекся тобой.
Я влюблен в тебя.
Я раздражительна и нервничаю. По дороге в Коннектикут мне пришлось чуть ли не дважды остановиться. Я сижу в зале суда, стараясь изо всех сил оставаться максимально неподвижной, пока мы ожидаем возвращения судьи. Этого достаточно, чтобы свести меня с ума. Мы ждем уже целый час. Леви сидит рядом с Тристаном за столом стороны защиты, и они оба выглядят настолько расслабленными, насколько только возможно человеку. Я просто не могу понять, как они могут так себя вести. Если здесь нам откажут, то не будет никакой апелляции, и скорее всего мой отец умрет в тюрьме. Но с чем еще мы можем апеллировать? Мы уже представили все доказательства судье. Вот и все. Все основания для нового рассмотрения дела были заявлены, и они являлись вескими основаниями… верно? Их будет достаточно? Возможно, мне следует поговорить с ними?
– Все будет хорошо. Они потрясающе выступили. И однажды, мы будем такими же, – прошептала Вивиан, сев рядом со мной на задних рядах.
– Спасибо, – медленно сказала я, удивившись тому, что она заговорила со мной прямо сейчас.
Она сжала руки в замок. – Я уволилась с работы… моей другой работы.
Я удивлена, что у нее все еще находилось время для другой работы.
– Здорово.
– Я просто хотела, чтобы ты знала…, и хотела сказать… хотела сказать, что мне жаль. За все, что произошло, и за то, что я сказала тебе. Прости, ты – хороший адвокат, и никто не имеет права осуждать твою личную жизнь, тем более я. Так что, прости.
– Слишком много «прости» в одном высказывании, – сказала, взяв ее за руку и слегка сжав. – Однако спасибо, поскольку сейчас я чувствую себя подавленно.
– Со временем справедливость восторжествует.
– Всем встать, – сказал судебный представитель, и все встали.
Как только судья вошел, я усилила свою хватку на руке Вивиан. Не уверена, находится ли ее другая рука на моем плече ради того, чтобы утешить меня или чтобы высвободиться из моей крепкой хватки. В любом случае она ничего не сказала. Мой живот походил на необъятную яму боли, и все во мне, а в особенности сердце и разум, сжалось.
– Я внимательно рассмотрел данное дело, и хотя все же соглашусь со стороной защиты по поводу нарушенного в какой-то степени судебного процесса по делу Бена Уолтона, я не могу без всякого зазрения совести дискредитировать себя новым рассмотрением дела, тем самым в дальнейшем добавляя страдания семье Ван Аллен. Поэтому, мистер Блэк, ваше ходатайство о пересмотре дела отклонено.
Он ударил своим молотком по специальной деревянной подставке, и вот так просто он ушел.
Отклонено.
Это означает «нет».
Это означает, что все, что мы сделали, было напрасно. Все кончено, мы проиграем.
Мы проиграли.
– Тея!
Вивиан схватила меня, когда я рухнула обратно на скамью.
Я не чувствую больше никакую часть своего тела. Внутри все болит, словно мои легкие заполняются водой, и я медленно задыхаюсь. Мое зрение затуманилось. Я слышу, как люди хлопают в ладоши, будто было чему радоваться. Это не является справедливостью. Справедливость только иллюзия. Надежда лишь причинила еще больше боли, и прямо сейчас я не могу даже пошевелиться.
