Кип заметил факел первым. Кто-то приближался к берегу, не более чем в пяти шагах вниз по течению. Первая мысль – бежать сломя голову – погубила бы его. Он сделал пару гребков вниз по течению, затем лег на спину. Холодная вода заполнила его уши, приглушив все звуки, кроме отчаянно бьющегося сердца. Берег здесь был высотой в полтора шага, достаточно, чтобы даже лежа Кип мог увидеть этого человека. Он был не более чем в двух шагах, когда факел осветил своим мерцающим оранжевым светом властное лицо. В этом лице, даже подсвеченном теплым светом, было нечто глубинно-холодное, и неприятная ухмылка таилась в уголках его губ. Королю – Кип за эти полсекунды даже не усомнился, что это был король Гарадул – еще не было тридцати, но он уже наполовину облысел, оставшиеся волосы были зачесаны назад и падали на плечи. У него был крупный нос над тонкой безупречной бородкой и густые черные брови. Король смотрел вверх по реке на противоположный берег, откуда отправился Кип. Жилка на его лбу была видна даже в свете факела. Его сердитый вопрос едва слышался, как бормотание, сквозь шум воды в ушах Кипа.
Затем король повернулся как раз в тот момент, как Кипа начало относить вниз по течению. И он повернулся влево, к Кипу. Кип не шевельнул ни единым мускулом, но не потому, что был слишком хитер. Он ощутил теплоту в воде между ног.
Мальчиков спасло то, что между мужчиной и Кипом был факел. Его взгляд прошел прямо над ними, но, ослепленный светом во тьме, король ничего не заметил. Он обернулся, что-то пробормотал и исчез.
Кип плыл по течению, запрокинув голову, почти не веря, что остался жив. Вокруг него вода была холодной, звезды казались крошечными дырочками в плаще Оролама. Они были красивее, чем он прежде осознавал. Каждая звезда имела свой цвет, свой оттенок; яркие рубины, ослепительные сапфиры и даже изменчивые изумруды. Шагов двадцать Кип проплыл в полной умиротворенности, поглощенный этой красотой.
Затем он ударился о камень. Сначала зацепился ногой и его развернуло так, что он поплыл в сторону. Затем другой камень, почти весь скрытый водой, зацепил его за рубашку и перевернул на живот. Он ойкнул и забил руками, оцепенев от ужаса, когда его голова вынырнула наверх и он понял, насколько это было громко.
Чуть ниже по реке Сансон высунул голову из воды и в ужасе глядел на него. Как Кип мог наделать столько шума? Кип со стыдом огляделся. Они целую минуту плыли молча, глядя во тьму и высматривая солдат. Как могли, избегали камней, направляли ноги вниз по течению и подгребали руками, чтобы держаться на плаву. Но никого не было.
Они плыли рядом, насколько могли, хотя Кип понимал, что это неразумно. Два тела, плывущие отдельно, это нормально, но два бок о бок? И все же он не отдалялся. Молчание охватывало мальчиков, пока они все ближе подплывали к мосту, где утром погибли их друзья. Казалось, это было так давно. А затем Кип увидел на берегу ее. Солдаты, убившие Изу, выдернули стрелы из ее тела. Но они лишь перевернули ее, и все. Она лежала на спине, раскрыв глаза, повернув голову к Кипу, ее темные волосы колыхались в воде. Одна рука была закинута за голову, не качаясь в потоке, а застыв, как поваленное дерево. Внутренняя часть ее руки и даже ее лицо были ужасающего лилового цвета от пролитой крови.
Кип поставил ногу на скользкий подводный камень, чтобы подойти к ней. Он уже был готов встать, когда какое-то шестое чувство остановило его. Он помедлил и, все еще лежа в воде, огляделся как мог.
Да! На мосту стоял на страже солдат. Была видна лишь его голова. Значит, они не дураки. Они поняли, что, кем бы ни был тот извлекатель, на которого они напоролись раньше, у него хватит порядочности вернуться и похоронить друзей.
Поток тянул Кипа вниз. Верного решения не было.
Но что он мог сделать? Схватиться с солдатами? Если там был один, могло быть и десять, а где десять – там и сотня. Кип не был бойцом, он был ребенком. Толстым, слабым. Ему и одного солдата хватит.
Кип отвернулся от трупа Изы и снова лег на спину в воду. Он не хотел запоминать ее такой. В горле его набухал комок, такой жесткий и тугой, что грозил удушить его. И лишь страх перед солдатом наверху не дал ему расплакаться, пока он проплывал под Зеленым мостом.
