На полпути к машине Лукас остановился, глядя, как Софи пытается достать губкой угол ветрового стекла. Это было у нее навязчивой идеей. В начале каждой своей смены она тщательно протирала лобовое стекло, как семейный фарфор, и тщательно выискивала малейшие трещинки и царапины. Лукас не возражал — ведь машина была их общим ребенком, и любые действия, направленные на поддержание ее хорошего состояния, только приветствовались.
— Раз уж ты снова возишься с лобовым стеклом, проверь заодно и стеклоомыватель, — сказал Лукас, подходя к машине.
— А что с ним случилось? — спросила Софи, перестав вытирать стекло.
— Не могу сказать наверняка, но, по-моему, с левой стороны есть небольшой засор.
— Вас понял, конец связи, — ухмыльнулась Софи.
Подойдя к машине с пассажирской стороны, Лукас поставил ногу на хромированную подножку и сказал:
— Твой кофе ждет тебя в кабине, а я пошел отдыхать. Вешаю табличку «НЕ БЕСПОКОИТЬ» до самого Мюзик-Сити, и не вздумай будить меня, пока не въедешь на центральную площадь.
Софи кивнула и снова принялась мыть стекло. Лукас, чуть помедлив, поднялся в грузовик.
Кабину смело можно было назвать произведением искусства. Передняя панель, нашпигованная всевозможными современными приборами, плавно закруглялась вокруг двух удобных сидений с высокими спинками, выполненных по последнему слову эргономики. На приборной панели имелся небольшой видеомонитор, изображение на который подавали камеры внутреннего телеслежения, что было чрезвычайно удобно при маневрировании задним ходом. Над приборной доской висела стереосистема «Блаупункт» класса де-люкс, детектор радара и рация служебной связи. Спальный отсек, находившийся позади водительского и пассажирских сидений и именовавшийся на водительском жаргоне «гробом», был отлично оборудован. Помимо двойного спального места, здесь имелись раковина для умывания, небольшая микроволновая печь, холодильник и портативный компьютер. Все это устроил Лукас с небольшой помощью Первого национального банка из Санта-Моники.
Рухнув на постель, Лукас скинул ботинки и бросил ковбойскую шляпу на полку над головой. Купив три года назад свой «кенворт» за сто пятьдесят кусков, Лукас уже больше пятидесяти тысяч баксов вбухал в его переоборудование. А теперь, пережив последствия рейганомики, периоды кризиса, все депрессии и спады, он оказался на грани банкротства только потому, что его подвел этот идиот маклер! На душе у Лукаса было муторно.
Он закрыл глаза. Сейчас ему было совершенно необходимо как следует выспаться. Однако мозг отказывался выключаться. Где-то в глубине подсознания безостановочным рефреном слышался чей-то голос: «Я хочу остановиться... поверь мне... ты даже представить себе не можешь, как я хочу остановиться, но я не могу... даже через миллион лет...»
Было что-то в сумасшедшем бреду Мелвила Бенуа такое, что не давало Лукасу забыть его. Что-то в самом голосе. Даже искаженный радиоволнами и хриплым динамиком, он звучал... как это называется?
...замогильно...
«На мне лежит проклятие... никогда не останавливаться...»
Повернувшись на бок, Лукас постарался не думать больше о Мелвиле Бенуа.
На стене напротив висела пожелтевшая глянцевая фотография Джеймса Брауна, на которой родоначальник стиля «соул» выгнулся назад, в экстазе сжимая микрофон и чуть ли не заглатывая его широко открытым в крике ртом. Вокруг толпились бесчисленные поклонники. В самом низу фотографии виднеется торопливый, неразборчивый автограф. Эту фотографию подарила Лукасу старшая сестра. Много лет карточка служила ему талисманом, приносящим счастье и отводящим невзгоды. Когда-то, в самом начале семидесятых, Джеймс Браун был для Лукаса кумиром.
Над Брауном без какой-либо системы были прикреплены фотографии прочих музыкантов-бунтарей — Джимми Хендрикса, Джея Хокинса и Чака Ди.
Страстный поклонник рок-музыки, Лукас обладал энциклопедическими познаниями в области черного андеграунда. Он мог бы на равных беседовать с музыкальными критиками этого направления. Никогда не учившийся в колледже, Лукас все постигал самоучкой, зато он не жалел времени, изучая улицу, реальный мир и тех, кто определяет его облик. Такой подход к жизни приводил к жарким спорам Лукаса со своей напарницей.
