Плечи Джейсона поникли, будто он собирался принять на себя удар. Это была последняя капля. Этот ублюдок заслуживал любого дерьма, даже смерти.
Я все еще держала Джейсона за руку, поворачиваясь к кровати.
— Джейсон больше мужчина, чем вы, мистер Шуйлер.
Эти впалые глаза впились в меня яростным взглядом.
— И как это прикажете понимать?
— Это значит, что настоящий мужчина должен быть вежливым. Настоящий мужчина должен быть добрым. Настоящий мужчина любит свою семью и принимает их такими, какие они есть.
— Я умираю, у меня есть право быть сукиным сыном.
— Держу пари, что вы всегда были жестоким ублюдком.
На его лице был ясный взгляд, который я легко прочла.
— Я не ублюдок.
— О, думаю, что да. Вы умираете, и что же дальше? Все мы когда-нибудь умрем, мистер Шуйлер, просто вам не повезло с тем, когда и как это сделать.
— Уведи отсюда свою маленькую потаскуху. Крест на ее шее не меняет того, кем она является, — проговорил он.
Рука Джейсона напряглась на моей, увлекая меня за собой. Должно быть, я двинулась к кровати и даже не заметила этого. Мне говорили, что я не имею права носить крест, потому что поднимаю мертвых, но никогда еще мне не говорили, что у меня нет права носить его, потому что я шлюха. Это было новое оскорбление в мою коллекцию. И мне оно очень не понравилось.
— Тебе не стоило этого говорить, — заметил Джейсон.
— Правильно ли я поняла смысл слова «потаскуха»? — спросила я.
— Да, он назвал тебя шлюхой, — ответил Джейсон. Я не смогла уловить его интонацию, но точно это был не гнев, скорее потрясение, будто его отец перешел очередную грань.
Джулия и Айрис стояли с открытыми от удивления ртами, будто они были так же потрясены, чтобы говорить.
— Фрэнклин, — выдавила, наконец, из себя миссис Шуйлер хриплым, неуверенным голосом.
— Любой стриптизер подходит под определение шлюхи, — сказал он, совершенно не каясь.
— Так теперь я гомо и шлюха, — резюмировал Джейсон. Теперь он уже не был сердитым, скорее усталым.
— Но ведь это так, — проговорил его отец.
— Фрэнклин, не делай этого.
— Ты приказала ему солгать, Айрис. Ты сказала ему привести сюда свою малышку-подружку стриптизершу, чтобы я умер с миром. Он — траханный гомосексуалист и гробовая подстилка, просто еда.
Джейсон отвернулся, его энергия стала утихать, будто он поднял щиты, выключая ее. Мохнатая энергетика питалась эмоциями, и он их выключил. Он закрывался.
Я держала его за руку, удерживая в комнате.
— Если ты уйдешь сейчас, то ты действительно все то, что он сказал.
— Я знаю, — тихо проговорил он.
— Если на этом все, мы можем уйти с боем, а не хныча?
Он смотрел на меня, изучая мое лицо. И кивнул:
— Почему бы нет?
Я улыбнулась ему, и я знала точно, что улыбка была не из приятных. Та, что обычно пугала меня в зеркале, но я уже привыкла. Я знала, что она теперь на моем лице. Я повернулась к кровати и мужчине в ней.
— Некоторые из моих друзей — стриптизеры, мистер Шуйлер, люди, которых я люблю, тоже. Так что это не то оскорбление, на которое вы рассчитывали. Я — федеральный маршал Анита Блейк. — Я отпустила руку Джейсона, так что смогла вытащить свой значок из кармана под левой рукой. Я подошла поближе, чтобы он смог рассмотреть.
— Я этому не верю.
Я убрала значок и закатала левый рукав пиджака, так что смогла показать худшие из своих шрамов.
— Вот этот рубец на сгибе — вампир грыз меня. Врачи считали, что я никогда не смогу больше пользоваться рукой. Вот этот иссеченный ожег — люди-слуги посчитали, что охотнику на вампиров такой шрам подойдет. А вот эти следы когтей от ведьмы-оборотня.
— Так что вы один из федеральных маршалов и охотник на вампиров.
— Да, именно так.
— А вы знаете, что он трахается с главным кровососом Сент-Луиса.
— Вообще-то я точно знаю, что он этого не делает. В окружении Жан-Клода множество мужчин, которых считают его любовниками просто за то, что он появляется с ними на людях. Один из побочных эффектов от того, что ты красив, как мне кажется.
Эти глубокие коричневые впадины смерили меня своим взглядом.
— Вы хотите сказать, что он не дает ему свою кровь?
— Я думала, мы говорим о сексе.
— Это одно и то же.
