Несмотря на неутешительные слова генерала, мы с поручиком Поповым решили поехать в Урумчи, чтобы отыскать атамана.
Генерал, ища спасения во лжи, якобы несколько его офицеров хотят выехать в Китай, получил от губернатора дзару, после выдачи которой мы сразу же выехали, направляясь на юг.
Наше путешествие мы совершали с огромной поспешностью, задерживаясь на короткий отдых на нескольких станциях. Однажды задержались мы в домике китайского купца, который принял не очень гостеприимно, угостил обедом, состоящим из жареных дождевых червей, улиток и тому подобных лакомств. Каким же было удивление и негодование хозяина, когда, поблагодарив его за оригинальные деликатесы, начали мы закусывать вытащенными из наших запасов кусками сушёного мяса. Отдохнув должным образом, двинулись мы в дальнейшую дорогу. Теперь мы ехали трактом, у подножия гор Ерен-Хабирга, имея с правой стороны урожайную и возделываемую окрестность, с рисующейся на горизонте цепью гор, а с левой же стороны — плоскую степь, переходящую в песчаную пустыню. Время от времени переезжали мы через песчаные дюны движущихся песков, в которых кони проваливались по колено. В местечке Манас к нашему каравану присоединился отряд китайских солдат, что сослужило нам добрую службу, так как при въезде в Урумчи нам не потребовалось предъявлять документы местному караулу.
Урумчи, резиденция генерал-губернатора (тао-тая), это город без тротуаров, окружённый снаружи глиняной стеной. Китайские магазины привлекают прохожих разнообразием товаров и живостью красок. Более убогая часть города покрыта лотками, полными различнейших овощей. Грязные, засаленные китайцы, крича и жестикулируя, продают в дымящихся мисках блюда с сильно подозрительным запахом. Несколько далее китаец в белом халате предлагает уличное парикмахерское искусство. В одной руке он держит красный стульчик, в другой — коробку с нужными инструментами.
Из закусочных, около которых мы проезжали, бил сильный, резкий запах блюд и горячего ханшина. Поварята в белых халатах разносили блюда в деревянных мисочках, крича при этом во всё горло.
От русских, к которым у меня были письма от генерала Бакича, узнал, что недавно дошло до стычки между атаманом Анненковым с 800 казаками и китайцами, которые хотели разоружить его отряд. Атаман напал на город Ку-ченг, вырезал стоящий там гарнизон и, разграбив целый город, вернулся назад в степи. Китайский губернатор, видя, что силой его не возьмёшь, предложил ему перейти на службу к китайским властям, гарантируя совершенную свободу действий. Анненков принял предложение и со своим отрядом отправился в сторону Кара-шара.
Известие это было для нас очень неблагоприятным. Ездить в поисках атамана было бы вещью бесцельной, а особенно ввиду хороших отношений Анненкова с китайцами. Таким образом, нужно было возвращаться в Улангом, куда ближайшая дорога проходила через безводную песчаную пустыню Джасолын-Елессун. Могли мы, по правде говоря, ехать другой дорогой, ведущей на Ку-ченг, а оттуда на север до Кобдо, но эта дорога была намного более длинной, чем первая; решили мы, таким образом, ехать через пустыню. Хозяин нашего жилья в Урумчи, Нечав, отыскал монгола, который за щедрое вознаграждение обещался довести нас до тракта, на котором находился колодец с пресной водой. От того тракта, находящегося в 180 км от Урумчи, отделали три дня дороги.
Мы выехали из Урумчи на верблюдах около 3 утра, снабжённые кожаными мешками, наполненными водой, а также маленькими мешочками с сухарями, рисом и просом.
Сразу после выезда в степь я заснул, укаченный мерным ритмом бега моего верблюда.
Проснулся я от звуков выстрелов и сопровождающих их криков и проклятий. Оказалось, что группа китайских солдат во главе с офицером, хотели нас арестовать, на что поручик Попов отреагировал активно, ответив огнём из револьвера. Это вызвало вооружённую стычку, в которой мы добились победы, взяв противника в плен. Китайский офицер, который, как оказалось, был адъютантом Ян-Чу-Чао, сообщил нам, что перед лицом беспорядков в Монголии и репрессий россиян в отношении китайцев в Улясутае, ему был дан приказ губернатором, чтобы военных европейцев на уртонах арестовывать и заключать в тюрьмах, упорных же — расстреливать.