С медицинским инспектором, говорившим по-французски так же, как я по-испански, кое-как наконец поладили.
Барон Ферзен привез от командира порта любезное приглашение войти в гавань. Это должно значительно ускорить нашу погрузку. Мы так и сделали и ошвартовались у самой набережной, где тотчас же собралась толпа уличных зевак, с любопытством разглядывавшая северных варваров.
По случаю какого-то праздника на улицах большое оживление иллюминация, ракеты. Мы любовались прекрасными сеньоритами, один из немногих недостатков которых это - чрезмерная страсть к чесноку. Я зашел в кафедральный собор - грандиозное сооружение, составляющее гордость Maлаги, слушал великолепный орган.
Наголодавшись на своих консервах, мы с большим наслаждением отобедали в "Hotel de Rome", где лучшим напитком явилась вкусная мягкая вода, после судовой опресненной бурды показавшаяся прямо нектаром.
Глава XVI.
Средиземное море
25 ноября. В восемь часов утра простились с гостеприимной Испанией, определили девиацию, изменившуюся после сдачи в порту Императора Александра III двух паровых катеров, взяли курс на о. Крит через Мессинский пролив.
Вчерашнее питье сырой малагской водицы не прошло безнаказанным, и к вечеру я уже лежал совсем больной, лихорадя.
Долго я буду помнить этот переход, продолжавшийся пять с лишним суток.
Шли жестоким попутным штормом, по 15 узлов, с килевой качкой, от которой мозги в голове готовы были перевернуться. И так все пять дней. Чем дальше, тем хуже. Когда уже совсем немного осталось, ветер точно остервенился, хотел с нас последнее взять, рвал, метал, валил на бок и в таком положении нес, играл, заходил то справа, то слева, вдруг совсем неожиданно окунал какой-нибудь борт в воду; через немногие оставшиеся незадраенными люки каскадами лила в палубы вода.
Вместе с тифозными больными (у меня прибавилось еще два тифозных) сидел и я на диете, а попросту без всякой еды - за все пять суток маковой росинки во рту не было; не скажу, чтоб другим было лучше: горячей пищи совсем не варилось - выплескивало из котлов.
Худо болеть в такое время, да еще врачу. Под конец я дошел до того, что о глотке воды мечтал, как о манне небесной, а проглотить ее не мог выбрасывало вон.
Прошли Мессинский пролив. Где уж там, чтобы любоваться живописными берегами Италии, Сицилии, снежной Этной!
Миновали мыс Матапан...
Никто не спит: из койки с высокими бортами вышвыривает или на голову ставит.
Наконец, истомленный до последней степени, с высокой температурой, умудрился я забыться - кошмары душили меня - вот я в Суде, вот в Красном море, все подводные лодки, подводные лодки, ожидание взрыва... И вдруг мои сновидения переменились, я почувствовал что-то отрадное и заснул сладким спокойным сном - это санитар догадался и сам от себя положил мне на голову пузырь со льдом - блаженство!
29 ноября. Худо, худо. Не тиф ли? Этак, шутя, пожалуй, и помрешь.
Час ночи. Скрылись за островами греческого архипелага. Ветер бушует за горами, а с нами уже ничего поделать не может.
Вот и Судская бухта, укрытая со всех сторон - отдых, желанный отдых наконец! Увы, я сильно ослабел, не могу подняться, темнеет в глазах.
Глава XVII.
Суда
30 ноября. Здесь уже стоят "Олег", "Днепр" с двумя миноносцами, наш стационер - канонерская лодка "Храбрый", итальянские, французские суда.
Мне лучше; хожу, держась руками за стулья, начал правильное лечение.
Суда, по-видимому, порядочная "дыра": высокие горы, бухта точно в глубокой котловине. Днем палит солнце, вечером густой туман, пронизывающая сырость и холод.
На берегу белеется кладбище - там похоронены два офицера и 26 нижних чинов с эскадренного броненосца "Сисой Великий", убитых при взрыве 12-дюймового снаряда в кормовой башне - известная Критская катастрофа[21].
Мы страшно удручены тем, что и здесь нет ни одной весточки с родины, ни одного письма. Несколько офицеров с "Олега" получили корреспонденцию частным образом. Говорят, командир "Олега" Добротворский послал в Главный морской штаб телеграмму такого содержания: "Офицеры, поступившие незаконно, получили письма, остальные же нет. Прошу штаб о справедливости".
