– Давайте поговорим в саду, – сказал Шигеру и вывел дам наружу.
Я почувствовал на себе взгляд настоятеля.
– Возвращайся к нам, когда все закончится, – сказал он. – Здесь всегда найдется место для тебя.
Я подумал о беспорядках и переменах, которые видел этот храм, о сражениях, бушевавших вокруг него. Он казался таким безмятежным: деревья стояли, как и сотни лет назад, Просветленный сидел среди свечей со спокойной улыбкой. Тем не менее даже в таком мирном месте люди помышляли о войне. Я не смог бы предаться живописи и планированию садов, пока жив Йода.
– А закончится ли это когда-нибудь? – ответил я.
– Все, у чего есть начало, имеет и конец, – сказал настоятель.
Я поклонился до земли, и старик сложил ладони в знак благословения.
Макото вышел со мной в сад. Он насмешливо посмотрел на меня и тихо спросил:
– Насколько хорошо ты слышишь?
Я огляделся. Люди клана Тоган стояли наверху рядом с Шигеру.
– О чем они говорят?
Взглядом он смерил расстояние.
– Они ведь почти кричат.
– Я слышу каждое слово. Я слышу голоса на кухне внизу. Могу сказать, сколько там народу собралось.
И тут я понял, что людей там просто не счесть. Макото усмехнулся.
– Ты как собака?
– Да, как собака, – ответил я.
– Полезное свойство для твоих хозяев.
Его слова надолго остались в моей голове. Я был полезен своим хозяевам: господину Шигеру, Кенжи, Племени. Я рожден со сверхъестественными способностями, о которых не просил, и теперь мне было необходимо оттачивать их. Они и привели меня сюда. Без них я давно был бы мертв. А с ними все больше втягивался в мир лжи, тайн и мести. Интересно, осознает ли это Макото. Мне хотелось поделиться с ним своими мыслями. Я испытывал к нему огромную симпатию, даже больше, чем симпатию – доверие. Однако тени удлинялись: приближался час Петуха. Надо было торопиться, чтобы добраться до Ямагаты до сумерек. На разговор времени не оставалось.
Когда мы спустились вниз по ступеням, у домов собралась действительно огромная толпа.
– Они прибыли сюда на фестиваль? – спросил я у Макото.
– Отчасти да, – ответил он, а затем, убедившись, что никто нас не слышит, добавил: – Но в основном из-за того, что услышали о прибытии господина Отори. Они не забыли, как им жилось до Егахары. И мы тоже. До свидания, – попрощался он, когда я садился на Раку. – Мы еще увидимся.
Вдоль горной тропы, на дороге – везде стояли люди. Казалось, все они хотели взглянуть на Шигеру собственными глазами. Было в этом что-то жуткое: один за другим люди молча кидались на колени, когда мы проезжали мимо, затем поднимались на ноги и смотрели вслед, с грустными лицами, но горящими глазами.
Члены клана Тоган кипели от ярости, но ничего не могли поделать. Они ехали впереди, но я слышал их шепот так отчетливо, как если бы их губы примкнули к моим ушам.
– Что Шигеру делал в храме? – спросил Абэ.
– Молился, разговаривал с настоятелем. Нам показали работы Сэссю. Юноша рисовал.
– Мне плевать, чем занимался этот мальчишка! Шигеру оставался с настоятелем наедине?
– Всего лишь на несколько минут, – солгал юный член клана Тоган.
Конь Абэ нервно затопал на месте. Видимо, его всадник от гнева дернул уздечку.
– Он ничего не замышляет, – беспечно сказал юноша. – Все идет хорошо. Шигеру направляется на свою свадьбу. Не понимаю, почему вы так обеспокоены. Все трое – безобидные люди. Дурачье – даже трусы, – но безобидные.
– Ты сам дурак, если действительно так считаешь, – прорычал Абэ. – Шигеру намного опасней, чем кажется. И для начала, он не трус. Он обладает терпением. Во всех Трех Странах никто не имеет такой власти над народом!
Некоторое время они ехали молча, затем Абэ пробормотал:
– Один намек на измену, и он наш.
Слова долетели до меня сквозь прозрачный летний воздух. Когда мы достигли реки, опустились сумерки. Их синеву нарушали лишь светлячки, сидящие в тростнике. На берегу уже пылали костры: начинался второй день фестиваля. Прошлый вечер был исполнен горя и давящей тоски. Сегодня атмосфера казалась разгульной, накаленной от затаенного брожения и неистовства. На улицы вывалили толпы людей, особенно много их было вдоль рва вокруг замка. Они выжидающе смотрели на внешние ворота.
