– Кузен, – сказала она с упреком в голосе, – не обижай меня, пожалуйста.
После этого я дрался старательнее, однако Шизука была очень ловкой и необычайно сильной. Только после второй схватки я начал одолевать ее, да и то благодаря ее же советам. А в четвертой она уступила, сославшись на то, что уже целое утро тренируется с Каэдэ.
– У тебя свежие силы, кузен, и ты в два раза младше меня.
– Думаю, я буду постарше! – тяжело дыша, отметил я.
С меня градом лил пот. Я взял у Кенжи полотенце.
– Почему ты называешь Такео кузеном? – спросила Каэдэ.
– Хочешь верь, хочешь нет, но мы родственники со стороны моей матери, – сказала Шизука. – Такео не был рожден Отори, он усыновлен.
Каэдэ серьезно оглядела нас троих.
– Между вами есть сходство. Трудно сказать, в чем именно. Нечто загадочное, словно ни один из вас не является тем, за кого себя выдает.
– Мир таков, каков он есть, госпожа, – сказал Кенжи.
Я понял, что он не горит желанием посвящать Каэдэ в наши секреты, а именно в то, что мы принадлежим Племени. Мне тоже не хотелось, чтобы она знала. Я бы предпочел, чтобы Каэдэ считала меня одним из Отори.
Шизука взяла шнур и завязала волосы хозяйки.
– Теперь вы попробуйте сразиться с Такео.
– Нет! – выпалил я. – Мне нужно идти. Я должен посмотреть, как там лошади. Надо узнать, не нужен ли я господину Отори.
Каэдэ стояла молча. Мне показалось, что девушка слегка дрожит, я уловил ее запах: цветочный аромат, перебивающий запах пота.
– Всего одна схватка, – сказал Кенжи. – От этого вреда не будет.
Шизука подошла надеть на Каэдэ маску, но та отстранила служанку рукой.
– Если мне предстоит драться с мужчинами, я буду делать это без маски, – заявила она.
Я неохотно взял шест. Дождь лил еще сильней. В комнате был тусклый зеленоватый свет. Казалось, мы находимся в мире, расположенном внутри другого мира, изолированные от реальности, околдованные.
Я начал как обычно, мы оба пытались сбить друг друга с ритма, но я еще и боялся ударить Каэдэ по лицу, а ее взгляд ни на секунду не покидал моего. Мы словно ощупывали неизведанное, вторгались на абсолютно чуждую для нас территорию, законов которой не знали. Я даже не заметил, когда схватка перешла в некий танец. Шаг, удар, парирован, другой шаг. Дыхание Каэдэ стало сильней, ему вторило мое, пока мы не стали дышать в унисон. Ее глаза стали ярче, щеки раскраснелись, каждый удар становился все сильнее, каждый шаг – отчетливей. Некоторое время вел я, затем она, но никто не мог победить в этой схватке – да и стремились ли мы к этому?
Наконец, чуть ли не случайно, я перехитрил ее и, чтобы не ударить по лицу, выронил шест на пол. Каэдэ тотчас опустила свое оружие и сказала:
– Сдаюсь.
– Вы хорошо дрались, госпожа, – сказала Шизука, – а вот Такео, думаю, мог бы показать лучший бой.
Я стоял, уставившись на Каэдэ, разинув рот, словно идиот. Я подумал, что если не обниму ее сейчас, то умру.
Кенжи передал мне полотенце и сильно толкнул в грудь.
– Такео… – начал он.
– Чего? – по-дурацки спросил я.
– Просто не усложняй!
– Госпожа Каэдэ, – произнесла Шизука, словно предупреждая об опасности.
– Что? – спросила Каэдэ, не сводя взгляд с моего лица.
– Думаю, на сегодня хватит, – сказала Шизука. – Давайте вернемся в вашу комнату.
Каэдэ улыбнулась, словно придя в себя.
– Господин Такео, – произнесла она.
– Госпожа Ширакава.
Я поклонился, стараясь выглядеть как можно серьезней, но не удержался от ответной улыбки.
– Ну вот, все коту под хвост, – пробурчал Кенжи.
– А чего ты ждал, в их-то возрасте! – ответила Шизука. – Но они справятся.
Когда Шизука выводила Каэдэ из зала, велев ожидавшим снаружи слугам принести зонт, я понял, что они имеют в виду, В одном они были правы, а в другом ошибались. Каэдэ и я сгорали от страсти; более чем страсти – от любви, но нам не суждено было охладить в себе этого чувства.
Потоки дождя держали нас заложниками горного города целую неделю. Каэдэ и я больше не тренировались вместе. Лучше бы мы и не пробовали: это было сумасшествием, которого я с самого начала не хотел, а теперь страдал и мучался. Я слушал ее на протяжении всего дня: голос, шаги, а ночью, когда нас разделяла лишь тонкая стена, – дыхание. Я мог рассказать, как ей спится (а спалось ей неспокойно), и когда она просыпается (что случалось нередко). Мы вынужденно проводили время вместе: из-за малых размеров гостиницы, из-за того, что должны были находиться рядом с господином Шигеру и госпожой Маруямой – но у нас не было возможности поговорить. Мы оба, как мне кажется, в равной степени боялись выдать свои чувства. Мы не осмеливались смотреть друг на друга, но иногда наши глаза случайно встречались, и между нами проскакивала искра.
