— Ужас! — произнес я.
— Это жизнь! Слышу: сзади кто-то смеется. «О! Мой дженераль!» Подхожу. Вешаю и ему. Захлебывается кровью. Сажусь в машину и уезжаю.
— У тебя машина?
— Была. В понедельник тик-в-тик к занятиям появляюсь. Кидается Шуманский: «Ну ты устроила! Проверка приехала. Пошли ко мне в кабинет. Сама заварила — сама и расхлебывай!» И входит наш генерал. «У нас серьезный разговор с курсанткой, — Шуманскому говорит. — Не могли бы вы уступить нам на время ваш кабинет?» Шуманский выходит. Я отхожу к окну. Генерал подходит сзади, носом ерошит волосы. Шепчет: «Я с ума от тебя схожу!» — Римма вдруг глянула на меня весело, захохотала. — Ну прям как ты!
— Врешь!.. Я не шептал.
— А, да. Ну так дальше. Я отодвигаю его, спрашиваю: «Мы прямо здесь будем сходить с ума?» Он вдруг нагло захохотал: «А чё, не нравится?» Отпихнула его, села в машину, поехала домой. Я все уже о нем знала, справки навела. Была у нас такая Анна Вениаминовна Ковель, фармакологию преподавала. Шикарная женщина. И так нравилась, и как преподаватель. Мы даже с ней дружили — бывала у нас. Оказалось, его жена. Думаю: «Мне оно надо? Мне ей, помимо всего прочего, еще экзамен сдавать». Приехала домой. Я тогда с первым мужем жила.
— О!
— Ванька наш еще в школу не ходил. Кстати, Анна Вениаминовна очень любила его. Думаю, надо в темпе что-то предпринимать. Засыплюсь! Собравшись с духом, на следующее утро звоню прямо ей. Она, к счастью, сама и подошла. «Анна Вениаминовна! — говорю, — как я рада вас слышать! К сожалению, приболела. Сегодня у вас на лекции не смогу быть. Но уж простите, нагоню». — «Пожалуйста! — говорит, — вы способная курсантка, знаю, нагоните! Валера! — Это она генералу своему кричит. — Ты скоро?.. Я? Сейчас с курсанткой моей любимой договорю и оденусь!» Оденется, думаю, она! Кто же, интересно, ее раздел? «Ой, — говорю, — тут мой Ванечка велит вас поцеловать, так любит вас!»
— А чего? — Римма вдруг довольно злобно глянула на меня. — Я с ней как-то иначе была должна говорить?
— М-м-м… даже теряюсь!
— А ты не теряйся! — Римма сказала резко и тут же заговорила умильно: — «Ой, — она говорит, — и вы Ванечку поцелуйте!» — И Римма уже сидела передо мной с умильно-злобной гримасой, изображая сразу все роли, в том числе «грубоватой рассказчицы».
Я захохотал:
— Ты, по-моему, уже запуталась, кто ты!
— Абсолютно я не запуталась! — рявкнула она.
— О! У тебя, я вижу, авторский гонор!
— А ты как думал?!
Во как!
— Ну, настолько я увлеченно врала, — Римма вдруг засмеялась (такую я ее и любил), — что к вечеру действительно разболелась, рано легла. После «кукольного секса» (я мужу так и говорила, а он радостно хохотал, почему-то за шутку это принимая) погружаемся в сладкий сон. И вдруг, в глубокой глухой ночи…
Прям уже художественно излагает!
— …тупые автомобильные гудки. Все поняла, как по тревоге, вскочила. Пять минут, десять минут! «Кто это?» — муж бормочет. Телефончик пикает. Эсэмэска. Читаю: «Ну что, выйти не можешь?» Посылаю ответ: «Почему же?» Бегу на кухню, набираю по телефону свой мобильник. Хватаю мобильник. «Алло… Что?! Попытка суицида? Выезжаю немедленно!» Мужу говорю: «У нас там чэ-пэ)». — «Мгм!» — произносит сквозь храп и дальше храпит. Выбегаю…
— Как-то ты… энергично! — заметил я.
— Ну я ж думала — любовь… Генерал хватает меня под мышки, кружит! Пьяный — в сосиску!
Это она с восторгом произнесла!
— Падаем в снег! Потом, даже не отряхиваясь, садимся в его машину, едем…
— Да-а. И что дальше?
— Все! — усмехнулась она. — А ты как думал? — Потрепала последний мой локон. — Все… Правда, — проговорила она и осеклась. Может, не надо эту страшную правду? Но все ж не удержала она творческий порыв. — Когда я в их контору пыталась перейти — у них спецоперации по всему миру проходят, — тут он себя показал. На комиссии выступил как последний хам! Знает, как его ценят — незаменимый в его делах, — поэтому позволяет себе. Прямым текстом орал: «Да кто такая она? Да я имел ее прилюдно, в пилотке и сапогах!»
— Ясно. После этого ты и сделала тот фотомонтаж, банный!
— Ну, это ребята сделали. А я…
— Только выложила в сеть?
