— Спасибо.
Козельский ринулся на третий этаж.
Тридцать второй номер оказался местным «люксом». Душ в нем, правда, временно не работал, зато плюша было больше, чем в комнате Козельского. Лейтенант ожидал увидеть пишущую машинку, пожелтевшие документы и стопку исписанных листков, но на столе у Брускова стояла обыкновенная банка с кабачковой икрой и лежало полбатона. Журналист подкреплял силы.
— Извините за вторжение.
Брусков смутился и стал сгребать со стола хлебные крошки.
— У меня к вам один вопрос.
Козельский протянул служебное удостоверение.
Валерий попытался накрыть икру и батон газетой.
— Очень приятно, очень приятно…
— Нужна ваша помощь. Конкретно вот что. Не встречался ли вам один из этих людей?
Вадим положил на стол фотографии.
Брусков перебрал их, поднося близко к носу, и после некоторого раздумья отложил снимок Стояновского.
— Это лицо мне знакомо.
— Где вы с ним встречались?
— Здесь, в гостинице. Мы жили в одном номере. Я тогда очерк писал — вернее, материал собирал, на химкомбинате. Это когда я узнал о Розе Ковальчук…
— Кто такая Роза Ковальчук?
— Героическая девушка. Разведчица партизанская.
— А… А об этом парне вы что-нибудь знаете?
— О нем ничего не знаю. Даже как зовут, не знаю. Да мы и не разговаривали ни разу. Он приехал, я спал. Утром ушел рано. Поток я видел его у дежурной. Вот и все. Больше не видел.
— И все-таки запомнили его неплохо?
Брусков потер пальцами подбородок.
— Видите ли, когда я увидел ботинки…
— Какие ботинки?
— В чемодане, в поезде…
Козельский даже хлопнул себя по лбу. Как же он сразу не вспомнил. Ну конечно, Брусков! Тот самый Брусков.
— Так это вы нашли чемодан?
— Ну да, я.
— Здорово! Меня зовут Вадим, между прочим.
Это «между прочим» Козельский позаимствовал у Мазина.
— А я Валерий.
— Слушай, Валерий, я читал твои показания, но там ни слова насчет ботинок, что они тебе известны.
— Я это сам только сейчас понял. Тогда я переволновался. Впервые пришлось с живым вором дело иметь. Да и огрел он меня так, что нога до сих пор болит. Так что про ботинки эти я тогда и не вспомнил. А потом стало что-то мерещиться. Как будто видел я где-то эти ботинки. Понятно, сначала подумал, что воображение разыгралось — мало ли таких «сапог»! А сейчас точно вспомнил, когда фото увидал. Я спал, а он вошел, топал этими ботинками, разбудил меня. Я лежал, злился. Ну вы-то хоть убийцу его нашли?
— Вот что, Валерий, — Козельский не ответил. — Я тебе, понимаешь, всего рассказать не могу. Но очень важно, что этот парень здесь делал, в Береговом. Может, что мелькнет у тебя в памяти, а?
Брусков покачал головой:
— Ничего. Если б знать такую петрушку…
Козельский засмеялся.
— Все так. «Если б знать…»
— Постой. Кажется, мелькнуло немного. Он у дежурной насчет оранжереи спрашивал. «Где у вас в городе оранжерея? Цветы там купить нельзя?» Я только обрывки разговора слышал.
Оранжереи в Береговом не оказалось. Было «Парниковое хозяйство химкомбината», которое Козельский обнаружил на самой окраине после долгих поисков. Когда он вошел под стеклянную крышу, где выращивали красивые, похожие на лотос белые цветы с незнакомым названием «калы», то вспомнил самшитовую рощу под Хостой. Было жарко и сыро. Толстая женщина в грязном платье с короткими рукавами разгребала жирную черную землю.
— Простите, мне нужно поговорить с вами.
Женщина глянула на него недружелюбно.
— Вы работали здесь тринадцатого апреля?
— Если не воскресенье, так работала.
Мимо прошла девушка в розовом платочке и пальто — видно, собралась уходить. Но приостановилась, прислушиваясь к разговору.
— В этот день у вас покупал цветы один молодой человек…
— Никто у нас ничего не покупал. Мы только для организаций цветы продаем.
Девушка пошла к выходу.
— Ему были очень нужны цветы.
— Понятия не имею Мы такими делами не занимаемся.
— Но, может, не вы, а кто-нибудь другой из ваших работников?
— Без меня тут никто не распоряжается.
Осечка вышла полная. Козельский, ругаясь про себя, вернулся на автобусную остановку. Там под навесом стояла девушка в платочке.
— Товарищ, вы не рыженького такого спрашивали?
— Вот этого. — Козельский от волнения забыл развернуть весь веер. Достал одну карточку.
