Череп императора - страница 36
Ровно в двадцать минут одиннадцатого я бодрым шагом прошагал в ворота дацана. Чисто выбритый, пахнущий одеколоном и абсолютно трезвый. И опоздавший на встречу с китайцем второй раз подряд. Хрен его знает, в чем здесь дело, но каждый раз, когда я договариваюсь о встрече с китайскими дипломатами, автобусы перестают ходить, водители трамваев уходят в запой, а таксисты заламывают такие цены, что проще дойти до места пешком.
Впрочем, невозмутимый китаец Дэн виду, что ему надоело стоять под дождем, не подал. Я разглядел его стоящим у самой стены похожего на старинную крепость дацана, в толпе монголоидных граждан. Очевидно, местных прихожан. Рука у дипломата по-прежнему была сухая и жесткая, а улыбка — радушная и непроницаемая.
— Здравствуйте, Илья. Рад видеть вас в добром здравии, — церемонно проговорил он. По всему видать — учитель русского у него был хреновый. Не иначе как из белогвардейских эмигрантов. Или насчет «здравия» — это он так закамуфлированно мне угрожает?
— Добрый день, господин Дэн. Извините, что пришлось опоздать.
— Что вы, что вы! Вы как раз вовремя — служба вот-вот начнется. Вы когда-нибудь присутствовали на храмовых буддийских богослужениях?
— Нет, — честно признался я. — Что-то не доводилось.
— О-о, тогда вам будет очень интересно, — чему-то усмехнулся Дэн.
— Пойдемте вовнутрь? — предложил я. Вести светскую беседу, стоя под проливным дождем, было довольно утомительно.
— Нет-нет, — по-прежнему улыбаясь, замахал руками Дэн. — Еще рано. Все самое интересное пока что будет происходить здесь.
Что он имел в виду, я понял почти сразу. На крыльцо дацана медленно выплыли трое монахов. Настоящих, буддийских, в малиновых плащах. Судя по лицам — явно не местных. Чем черт не шутит? — вполне возможно, что и самых настоящих тибетцев.
Тот, что шел впереди, нес в руках громадную, размером с большой самовар морскую раковину. Прошагав прямо под дождь, монах явно с трудом поднял ее к губам и пронзительно затрубил. Даже не затрубил, а заревел — словно раненый доисторический зверь игуанадон. Дремавшие на теплом, укрытом под навесом крыльце монастыря бездомные кошки тут же проснулись, в ужасе заметались и бросились врассыпную. Обведя окрестности бесстрастным взглядом азиатских глаз, монах медленно зашагал вдоль гранитной стены монастыря и скрылся за углом. Двое оставшихся лодочкой сложили ладони перед грудью и потрусили за ним. Скоро из-за угла дацана снова послышался рев раненого игуанадонта.
— Куда это они? — почему-то вполголоса спросил я.
— Перед службой монахи поклоняются четырем сторонам света, — с довольным видом принялся объяснять Дэн. — Считается, что это — э-э-э… как бы это сказать по-русски? — уничтожает грехи, накопившиеся на человеческой душе…
Надо же, как все просто, удивился я. Прогулялся вокруг храма, и все. Грехов как не бывало. Легко, должно быть, живется этим буддийским парням. Интересно, почему-то подумалось мне, а если бы вокруг этой гранитной коробки пробежался бы Джи-лама, он тоже был бы чист, аки голубица? Хотя да, он же был богом. Богам грехи замаливать не перед кем.
Несмотря на довольно холодный дождь, монахи со своим обходом что-то не торопились.
— Вы буддист? — от нечего делать поинтересовался я у китайца.
— Нет, что вы, — настороженно улыбнулся Дэн. — Я член партии. В смысле КПК — компартии Китая. Но у меня была бабушка, которая была ревностной буддисткой. Соблюдала все ритуалы. Когда я был маленький, мои родители жили вместе с ней и я иногда подглядывал за тем, как она ставит свечи, кланяется, по четкам читает мантры… О ней знала вся улица, и соседские мальчишки даже дразнили меня «Дэн — внук буддийской бабушки». — Китаец громко засмеялся, обнажив торчащие вперед плохие зубы. — Впрочем, у нас в Китае буддизм не такой, как в Тибете. Похожий, но не такой.
