Траурное шествие возглавил оркестр Британских военно-вооруженных сил, исполняющий траурный марш из Третьей симфонии Бетховена. За ним медленно везли гроб, накрытый штандартом Соединенного Королевства «Юнион Джек», поверх которого лежала черная бархатная подушечка с орденом Подвязки. За катафалком следовали члены семьи покойного — жена, дети, внуки и муж Мэри Кристофер Соамс, с которым Черчилль был особенно близок в последние годы своей жизни. Мужчины шли пешком, женщины ехали в каретах, запряженных шестерками лошадей и предоставленных лично королевой Елизаветой II. За ними следовали кавалерия конной гвардии, кавалерский оркестр, британские моряки и члены лондонской полиции.
Дойдя до Ксенофанта, памятника жертвам Первой мировой войны, расположенного в центре Уайтхолла, представители французского движения Сопротивления замахали наполеоновскими триколорами, выразив благодарность сэру Уинстону за его борьбу против фашизма. Неподалеку от французов находились делегации норвежского и датского движения Сопротивления, которые также приехали почтить память великого англичанина. В Сент-Джеймском саду прозвучали первые из девяноста пушечных выстрелов — по одному выстрелу на каждой год жизни покойного.
Достигнув Трафальгарской площади, траурная процессия, растянувшаяся к тому времени на полтора километра в длину, повернула на восток и сначала по Стрэнд-стрит, а затем по Флит-стрит направилась в сторону базилики Святого Павла. В собор гроб с телом покойного внесли восемь гвардейцев Гренадерского полка. Черчиллю была оказана великая честь — на его отпевании присутствовала королева Елизавета II. За всю свою многовековую историю Британия знала лишь несколько случаев, когда монарх лично присутствовал на похоронах своего подданного, в жилах которого не текла королевская кровь. Последним, кого отпевали в соборе Святого Павла, был герцог Веллингтон в 1852 году. Даже Гладстона, которому также были устроены государственные похороны, отпевали в Вестминстерском аббатстве.
Помимо членов королевской семьи и первых лиц государства на траурной церемонии в базилике Святого Павла присутствовало около трех тысяч человек из ста двенадцати стран. Среди приглашенных были генерал де Голль и генерал Эйзенхауэр, четыре короля и одна королева, три президента и два вице-президента, одиннадцать премьер-министров и два канцлера, а также шестнадцать министров иностранных дел. Двенадцать мужчин, которые близко работали с покойным в годы Второй мировой войны, держали концы гробового покрывала.
Из собора Святого Павла траурный кортеж направился в Тауэр, где их встретили шеренги солдат шотландского полка и бифитеры, одетые в парадные красно-золотые мундиры. На всем пути следования траурного кортежа от Вестминстера до Тауэра стояли толпы людей, занявших свои места еще с прошлой ночи.
На тауэрской пристани гроб был установлен на катер, с тем чтобы доставить тело усопшего на вокзал Ватерлоо. Когда катер под звуки «Правь, Британия!» стал подниматься вверх по Темзе, крановщики всех лондонских доков склонили к реке стрелы своих кранов, почтя столь торжественным приветствием память великого человека. С вокзала Ватерлоо траурный кортеж был доставлен на специальном поезде времен Битвы за Британию с локомотивом класса «Уинстон Черчилль» к небольшому сельскому кладбищу Блэдон, расположенному в трех километрах от Бленхеймского дворца. Здесь были захоронены родители Уинстона, лорд и леди Рандольф, и его брат Джек. Еще в 1959 году, когда обсуждался вопрос о месте его захоронения, Черчилль сказал, что не желает лежать ни в Чартвелле, ни в Вестминстерском аббатстве. Ему ближе Блэдон. [568]
На всем пути следования траурный кортеж встречали англичане. Личный секретарь Черчилля в годы Второй мировой войны сэр Лесли Роуван, сопровождавший гроб с телом покойного, вспоминал:
— После шумного Лондона две одинокие фигуры стали для меня олицетворением того, что на самом деле значил Черчилль для обычных людей. Сначала я увидел на плоской крыше дома мужчину в форме Военно-воздушных сил Великобритании. Он внимательно всматривался в железную дорогу. Увидев наш поезд, он поднес ладонь к фуражке и отдал нам честь. Дальше по ходу следования траурного кортежа я обратил внимание на обычного фермера, который, заметив нас, снял кепку и низко поклонился великому соотечественнику.
