«Знаю», — чуть не сорвалось с языка, но вовремя спохватился.
— Угу… — пробормотал он.
Священник, не прощаясь, прикрыл за собой дверь. Теперь он сядет в бричку и завтра утром будет в городе. И чемодан…
Дмитро больше не колебался. Выглянул в оконце под крышей и, увидев, что бричка сворачивает на проселок, полез в дальний угол сеновала. Там, под сеном, прятал автомат с запасным диском — часто ночевал на сеновале, приходя сюда безоружным, и держал автомат на всякий случай. Решил: явится со своим оружием и сдаст его, чтобы не подумали, что он жалкий трус и пришел с повинной, потому что нет другого выхода…
Выждав полчаса, выскользнул с сеновала и метнулся в лес. Обошел озерцо, пробрался мало кому известной тропинкой через болото. Лес заканчивался низкорослыми кустами. Дмитро продирался сквозь них не прячась. Шел быстро, запыхался и часто вытирал со лба пот рукавом поношенного пиджака.
— Стой! — крикнули справа из–за деревьев.
Уже виднелись хаты Пилиповцев, значит, там «ястребки». Дмитро решительно повернул к ним, на ходу снимая с шеи автомат, когда из–за деревьев ударила очередь. Обожгло грудь и живот, ступать стало тяжело. Подкосились колени, и Дмитро упал лицом в траву.
— Вот гад, — выругался кто–то, — еще и стрелять хотел! Хорошо, что я его…
Из кустов вышли двое. Постояли, разглядывая, и, увидев, что бандеровец не шевелится, начали осторожно приближаться. Тот, что стрелял, длинный, неуклюжий, в полотняном картузе, сразу схватил автомат Дмитра и только после этого нагнулся над телом.
— Готов, — подтвердил, — я, брат, бью точно.
Другой, совсем еще мальчик, перевернул Дмитра. Всмотрелся.
— Дышит, — заметил он, — тоже мне снайпер…
Заставный открыл глаза. Жгло в груди, но боль была не такая нестерпимая, как утром. Два незнакомых лица над ним. Вспомнил — эти двое стреляли в него из–за кустов. Облизал губы, попросил:
— Немедленно позовите вашего начальника. Должен ему сообщить…
Парень в полотняном картузе захохотал:
— Ишь чего захотел! Сдохнешь и так, бандитская морда!
— Нужно, очень нужно… — простонал Дмитро. Теперь жгло всего, и он не знал, выдержит ли эту боль. — Скорее…
— Ты правду говоришь? — опустился перед ним на колени младший.
— Должен сообщить… — повторил Дмитро и потерял сознание.
Низенький сурово посмотрел на товарища.
— Чеши, Гнат, в сельсовет, — приказал он. — Кажется, приехал капитан, позови его или лейтенанта!
— Еще чего, сапоги топтать… — с издевкой усмехнулся владелец полотняного картуза.
— Кто старший? — выпрямился низенький. — Товарищ Маковка, приказываю вам!
— Сейчас, — согласился длинный, — сбегаю уж…
Натянул картуз на лоб и побежал, неуклюже прижав к бокам локти. Низенький сбегал к ручью, принес в старой фетровой шляпе воды и брызнул Дмитро на лицо.
— Пить, — попросил тот, не открывая глаз. Казалось, ударит свет — и снова затуманится голова… А он должен рассказать обо всем…
Низенький разорвал на нем рубашку, вынул индивидуальный пакет и начал перевязывать. Дмитро стонал, а он туго наматывал бинт, умоляя:
— Потерпи… Терпи… Сейчас будет легче…
Дмитро вспомнил, как пристреливал раненых Отважный. Подходил, деловито осматривал — дышит ли? — и стрелял в висок. Брызгала кровь и мозг, сапоги у Отважного всегда были покрыты рыжими пятнами.
Зачем он перевязывает меня?
Появился Отважный и наступил грязным сапогом на грудь. Да, на голенищах рыжие пятна — успел разглядеть Дмитро. Хотел сдвинуть сапог, но не смог, боль обожгла его всего, и парень снова потерял сознание.
Капитан Кирилюк был в Пилиповцах, когда «ястребок» в полотняном картузе добежал до сельсовета. Выслушав его, Петр вскочил.
— Я с вами! — схватил фуражку лейтенант.
У сельсовета стояли оседланные лошади, и офицеры галопом поскакали к болоту, где лежал раненый бандеровец.
— Фельдшера туда! — успел приказать ребятам Кирилюк.
Лейтенант, увидев Заставного, не сдержался.
— Вот сволочь, — выругался он, — старый знакомый! Я вчера проверял у него документы…
— Сейчас это не имеет значения, — резонно заметил Кирилюк. Посмотрел, куда ранен, сокрушенно покачал головой. — Приходил в себя? — спросил он «ястребка».
