Прямо противоположные причины, как ни странно вывели науку о гравитации на передний план в теории и эксперименте. В теории — мощь гравитации, управляю щей движением небесных тел. В эксперименте — слабость гравитации, заставившая так изощрить соответствующую экспериментальную технику, что сейчас ее опыт перенимают ядерщики, которых бог тоже не обидел сложностями.
Как нигде, тонка в области гравитации грань между экспериментатором и теоретиком. Каждый опыт над; разрабатывать с такой максимальной тонкостью, что при этом случается делать открытия в теории.
Если уже применяемый геологами гравиметр достаточно совершенен, чтобы на его показания не влиял притяжение тела гравиметриста, то техника гравитационного эксперимента требует стократной защиты от любых посторонних помех. Вот одна поучительна история.
Группа физиков проверяла, как скажется во время солнечного затмения то обстоятельство, что в поле тяготения между Солнцем и Землею оказалась Луна. Бы, сделан очень тонкий и чувствительный прибор, который показал: притяжение к Солнцу уменьшилось.
Луна отошла в сторону, Солнце снова сияло, физики смотрели друг на друга, не зная, радоваться или paсстраиваться. С одной стороны, могла рассыпаться теория, с которой они были согласны, с другой стороны тем важнее результат для науки. Эксперимент подтверждающий— лишь подкрепление, эксперимент опровергающий — открытие.
А в конце концов оказалось, что прибор приходит в движение и тогда, когда Солнце… закрыто облаками. Это уже было невероятно: как облако, закрыв Солнце, могло воздействовать на аппаратуру?
Оказалось, могло. Понижение температуры воздуха, вызванное сначала солнечным затмением, потом облаком, прикрывшим Солнце, чуть-чуть охладило стену дома, у которой стоял прибор, произошли ничтожнейшие изменения в его равновесии — и результат оказался налицо. Хорошо еще, что день был облачным. Иначе итоги эксперимента были бы опубликованы, а потом репутация экспериментаторов пострадала бы. Но до этого пострадала бы наука.
Общая теория относительности при своем появлении объяснила движение перигелия Меркурия, а спустя три года была подписана Солнцем. Но затем дело с новыми ее экспериментальными проверками застопорилось. Слишком незначительно по величине было большинство предсказываемых ею эффектов, чтобы их можно было проверить при тогдашней измерительной технике.
Вот как пишут об этом Мизнер, Торн и Уилер: «В первые полвека своего существования общая теория относительности была раем для теоретиков и адом для экспериментаторов. Нельзя было представить себе теорию более прекрасную, но в то же время с таким трудом поддающуюся проверке. Но ситуация изменилась. За последние несколько лет общая теория относительности превратилась в одну из наиболее оживленных и плодотворных областей экспериментальной физики. Спустя полвека развитие техники наконец-то достигло уровня эйнштейновского гения — не только в области астрономии, но и в лабораторных экспериментах». Закапчивается это рассуждение фразой: «Теперь она (общая теория относительности. — Р. П.) рай для всех…»
Любопытно отметить, что большая доля проверок закона всемирного тяготения Ньютона тоже пришлась на время, отделенное от публикации закона примерно полувеком.
Еще десять — пятнадцать лег назад пересчитать все пункты, по которым теория гравитации Эйнштейна была проверена, удалось бы по пальцам одной руки. Теперь соответствующих экспериментов проведено и планируется столько, что рассказать в этой книге удается далеко не о всех из них.
Ну, во-первых, проверка принципа эквивалентности тяжелой и инертных масс идет в актив общей теории относительности.
В ее пользу высказывается и сумма выводов, полученных в некоторых областях физики элементарных частиц.
Наблюдения Эддингтона за поведением звездного луча вблизи Солнца были повторены многократно. Но очень долго при этом результаты наблюдений (степень искривления луча) довольно сильно отклонялись в сторону от предсказания Эйнштейна. Правда, то в одну сторону, то в другую, но разброс был слишком велик, чтобы не огорчать и не беспокоить привыкших к точности астрономов.
