— Вот и хорошо, — не унималась она.
Я посмотрел вбок. Генрих Осипович брел к дальним кустам: вероятно, отжимать мокрые трусы.
— Здесь вот был один товарищ, так он не расставался с картами, — придумал я. — Всегда при себе носил. По фамилии Ищенко, Тарас Михайлович, — я внимательно глядел на “Сему”. — Но с ним случилось несчастье. Его убили несколько дней назад.
— Кто ж его так? Братья-преферансисты? Я почувствовал, как он напрягся.
— Я не шучу. Это загадка. Местные детективы с ног сбились.
— При каких обстоятельствах?
— Ударили по голове. И все.
— Убийство с целью грабежа?
— О господи! Даже здесь нельзя спрятаться от этих ужасов, — опять вступила в разговор мадам.
— Ну что ты, мамочка! Зачем же так? Вот катавасия… Я работаю в киевской адвокатуре, — добродушно пояснил он.
— Простите, как ваша фамилия?
— Лойко, — чуть помедлив, сказал он.
— Я потому спрашиваю, что у меня там приятель работает.
— А как его? — в свою очередь, спросил Лойко.
Я назвал первую попавшуюся фамилию.
— Не знаю такого, — он покачал головой.
— Man kann ja nicht alle Menschen auf der Welt kennen. Außerdem ist Ihre Gattin sehr streng. Und er ist geselliger Kerl[12], — сказал я, подмигивая.
— Dagegen haben wir nichts[13].
— Тогда все в порядке.
— Мне тоже так кажется, — сказал он с довольной усмешкой.
— Что, что? Немецкий? Семочка прелесть как немецкий знает. Только не любит почему-то показывать.
— Опять ты, мамочка, ставишь меня в неловкое положение, — нахмурился адвокат. — Ты же знаешь, я не люблю ничем кичиться.
— Вы давно на взморье? — спросил я.
— Две недели.
— Чувствуется по загару. Все время здесь? Хотя у вас же машина! Разъезжали, наверное?
— Да.
— Ну, вообще-то с машиной всегда возни много. Это умаляет ее достоинства. Вы, наверное, оба водите?
— Я-то вожу… А мамочка — через пень-колоду, — досадливо сказал он.
— Где ж вы были?
— В Риге, — быстро сказал адвокат.
“Очень любопытно”, — подумал я. И похвалил Ригу:
— Н-ну, там чудесно… Больше никуда не ездили?
— Нет.
— Вот Радзуте, говорят, хорошее местечко. Не очень далеко отсюда. Райцентр. Не собираетесь?
Теперь я смотрел на “мамочку”, и мне показалось, что она вздрогнула. Во всяком случае, она быстро переглянулась с супругом.
— Нет-нет. Мы больше никуда не хотим ехать. Мы здесь поживем.
— Жаль. А то я думал напроситься к вам в компанию. Говорят, там берег лучше, в этом Радзуте. Чище и песок помельче.
— Хотите кофе? — спросила она. Видно, ей так не нравилась тема “Радзуте”, что она готова была стать приветливой и хлебосольной. — Мы его в термосе возим.
Теперь все было правильно. Теперь она говорила как надо. Но почему она вздрогнула?
— Спасибо большое. Слишком жарко для горячего кофе.
— Азиаты, между прочим, сидят в сорокаградусную жару в ватных халатах и дуют кипяток. Это помогает переносить высокую температуру, — заметил адвокат Семен Лойко.
— Все равно у меня нет ватного халата, — улыбнулся я. Пора было закругляться, чтобы не пересолить. — Я, пожалуй, пойду к своему компаньону. Он там заскучал. Неудобно. Вы что сегодня вечером собираетесь делать?
— Мы рано ложимся спать, — быстро сказала “мамочка”. — У нас режим.
— Жалко. Завтра вы здесь будете?
— Будем, будем, — сказал адвокат. Но по его голосу я понял, что как раз здесь завтра их наверняка не будет.
— Значит, завтра увидимся, — сказал я. — Всего хорошего.
Генрих Осипович лежал ничком на песке и грелся. Я лег рядом. Так мы лежали довольно долго.
— Забавная пара. Он у нее под каблуком, — сказал я.
— Гм, — неопределенно ответил Генрих Осипович.
“Интересно, — думал я, — слышал ли он мой разговор с Лойко?” Сейчас супруги говорили между собой, но слов разобрать было нельзя. Мне показалось, что они спорят. “Вероятно, им есть о чем поспорить”, — подумал я.
Моя тревога росла. Я по-прежнему чувствовал себя мишенью. Что-то подсказывало мне: дело идет к развязке. В нашем отделе это называлось “верхним чутьем старшего лейтенанта Вараксина”. Вернее, говорили не “Вараксин”, а называли мою настоящую фамилию. “Но фотоаппарат? Правильно ли я рассчитал все с фотоаппаратом?..” — думал я.
Адвокат говорил по-немецки очень чисто. Его звали Семеном. Евгения Августовна сказала, что они приехали из Радзуте. “Жаловались, что там много народу”, — вспомнил я. Интересно, они сами сообщили Станкене про Радзуте или она случайно приперла их к стенке со своей проницательностью? Сейчас они утверждают, что были в Риге. Очень любопытно. Не могла же Станкене все это придумать…
