, такая зияющая дырища! А из нее сквозит антивещество Танатоса… И во всем этом, словно хищные рыбы в мутной воде, будут плавать и кормиться сотни, тысячи, десятки десятков тысяч Зверей! Пойми, дурак, противостояние не сводится к маньякам и сыщикам, гэбистам и реинкарнированным упырям! Это не более чем псевдонимы. Всё гораздо сложнее. Я провел тебя через все испытания, и теперь ты в состоянии познать эсхатологическую суть происходящего. В мир пришло такое, чему и названия-то нет. И теперь он полностью изменится. Конец времен уже близко. Скоро все полетит к черту — то есть ко мне! Занюхин, Чикатило, Банди, Дамер — все это лишь предтечи, первые искорки вселенского пожара…
Неизвестно, разгорался ли вселенский пожар так, как ему положено, или это были лишь фантазии больного воображения, но пожар в заброшенной церкви окончательно потух. Белоголовый долго сидел в темноте, и никого уже рядом с ним не было. Затем он встал и, пошатываясь, выбрался через полуразрушенный притвор на паперть.
Сальная рожа ночного светила понимающе ухмыльнулась ему сквозь гнойные тампоны облаков. Через черное сито густого ельника, навевающего мысли о похоронных процессиях и кумачовых гробах, просочился по капле тягучий заунывный вой, который он слышал еще по дороге сюда. Но этот звук уже не пугал его, как прежде. Он сунул руку в карман засаленной телогрейки, а когда вытащил ее оттуда, в пальцах тускло сверкнул старинный перстень-печатка. Блики «волчьего солнышка» играли на расколотом камне с шакальим профилем загадочно и странно.
Конец
(а может быть, начало)
