Возможно, эти сомнения поддерживались намеками одной из самых озорных маленьких кокеток, когда-либо пролезавших через потайной люк, чтобы оказаться в кабине фокусника. Эту крошечную, прекрасно сложенную, рыжеволосую, зеленоглазую женщину звали Дейзи Уайт. Зная пуританское и ультра-консервативное отношение Гудини к женщинам, Дейзи, чтобы только проверить, что произойдет, написала Гудини несколько бурных любовных писем. Гудини никогда не выбрасывал ни один клочок бумаги, за исключением, может быть, тех газетных вырезок, где расхваливались его имитаторы. Он сохранил и эти шуточные любовные письма. После его смерти Бесс нашла их и, как говорили, долго не могла прийти в себя, пока Дейзи не успокоила ее, объяснив, как было дело.
В декабре 1928 года Ри Джор сумела как-то расположить к себе Бесс и вытянула из нее обещание дать серию статей в «Грэфик», под общим заголовком: «Жизнь и любовные истории Гудини». Писать, естественно, должна была>- Ри, а Бесс только подписываться.
Однако болезнь Бесс помешала осуществлению этого плана. Бесс положили в больницу накануне Рождества, и рождественская елка стояла у нее в палате.
Ри захотела, чтобы фотография Бесс, лежащей на больничной койке, была помещена в газете одновременно с началом публикации воспоминаний, но служащие больницы наотрез отказались пропустить журналиста-фотографа, который мог потревожить больных. Тогда Ри решила изменить стратегию. В газете ее знали как женщину, которая ни перед чем (в буквальном смысле этого слова) не остановится, лишь бы опубликовать материал.
Ри позвонила в редакцию «Грэфик» и попросила прислать ей Большого Мака. Это был уникум. Пожилой, высокий и толстый мужчина с огромным животом. Если его вымыть, побрить, одеть в приличное пальто и выглаженные брюки, то он мог бы сойти за сенатора, судью, смотрителя медицинских учреждений, словом, за какую-нибудь важную птицу, которую не посмеют остановить у больничной проходной. В больнице он представился как специалист, вызванный миссис Гудини для консультаций. Войдя к ней в палату, он вытащил из своей черной сумки фотоаппарат, зажигалку и коробочку с порошком магния. В случае надобности Большой Мак мог быть и фотографом. Однако на этот раз он действовал неловко, в результате при взрыве магния вспыхнули сухие иголки рождественской елки. Возникла паника. На Бесс все это повлияло так сильно, что она больше слышать не желала ни о Ри Джор, ни о ее эмиссарах, ни о ее работе. Джор кипела от негодования, когда Бесс сказала ей, что она не хочет иметь ничего общего ни с ней, ни с Маком, ни с порошком магния, ни с «Ивнинг Грэфик».
Покидая со скандалом больницу, Ри поклялась, что она расквитается с Бесс за нарушение данного ей слова. Правда, позже она постаралась наладить отношения.
Бесс покинула больницу и укрылась в доме своей сестры, жившей в верхнем Манхэттене.
Тем временем преподобный Артур Форд в состоянии транса получил через духа послание от матери Гудини, в котором содержалось кодовое слово «прости». Во всяком случае, такие ходили разговоры. Сам Форд, подобно большинству медиумов, всегда утверждал, что будучи в трансе, он не знает, что происходит на сеансе, и поэтому содержание посланий, передаваемых через духа, он может узнать лишь из пересказа присутствовавших. Послание, содержащее слово «прости», пришло 8 февраля 1928 года.
7 января 1929 года Дейзи Уайт, случайно встретив на улице Джозефа Даннингера, сказала ему, что в газете намечают опубликовать нечто сенсационное, связанное с Гудини и Бесс. В подробности она не вдавалась.
На следующий день, 8 января, в «Грэфик» появилась следующая заметка:
«Из бездны Неведомого вчера донесся голос Гарри Гудини, облегчивший страдания его вдовы Беатрис.
Миссис Гудини, сама находящаяся почти при смерти, ни в малейшей степени не сомневается в том, что голос из могилы принадлежит ее любимому мужу, поскольку кодовые слова, произнесенные им, известны только великому иллюзионисту и его преданной спутнице жизни.
Слова, всего их было девять, медленно исходили из уст медиума, сидевшего в присутствии свидетелей у постели больной:
