— Мне не нужны информаторы.
Безукладников глянул на часы. Он прикидывал, успевает ли вернуться в отель и, допустим, немного поспать до того, как увидит себя в наручниках (оставалось четыре часа двенадцать минут), либо уже больше не возвращаться.
Стефанов, в свою очередь, тоже прикидывал. Он не впервые сталкивался с необходимостью убрать человека. Но никогда еще эта необходимость не была столь настоятельной и срочной.
Выбирая максимально опрятное решение, он потягивал время, как свой остывший капучино, и продолжал поигрывать в вопросы-ответы. В принципе, уже не имело значения, что ответит кандидат в мертвецы. Какая разница, о чем толковать с трупом?
— Вы еще не упомянули про мою личную жизнь. Расскажете что-нибудь остренькое?
— Разве у вас есть личная жизнь?..
— Ну вы просто обязаны знать обо мне что-то интимное.
У Безукладникова было такое выражение лица, будто его принуждают заглянуть в глубокий внутренний мир мусоросборочной машины.
— Вам так хочется услышать? Хорошо. Интимное так интимное. Уж не взыщите, сами напросились. Я про вашу зевоту… Вы когда, извините, онанируете, на вас нападает зверская зевота, просто зверская. Вы даже врачу хотели пожаловаться — но постеснялись. Вот и вся личная жизнь.
Он опять посмотрел на часы.
— Две минуты назад вы решили меня убить. А через минуту предложите сесть в ваш автомобиль и поехать вместе с вами.
Стефанов сидел весь серый, с пустыми, безумными глазами.
— И что вы мне ответите? — спросил он.
— Я соглашусь, — ответил Безукладников.
Глава тринадцатая
ВИНОГРАД И МОЛОЧНЫЙ КОШМАР
— Почему вы согласились? — не выдержал я.
Они выехали на окружную дорогу, все больше удаляясь от центра, и молчавший до сих пор Стефанов глухо проронил, не оборачиваясь:
— Почему вы согласились?
— Я устал быть дичью, которую травят. У меня еще впереди полтора года беспрерывного бегства. А вы — это другой вариант, совершенно другая возможность. Хотя все равно бегство…
— Какой вариант? — Полковник был явно подавлен.
Безукладников промолчал, разглядывая окрестность. Тонированные стекла только усугубляли пасмурность и бедность пейзажа.
Район, где Стефанов построил себе дачу, был не престижный, без выгодных перспектив, а потому хорошо забытый муниципалитетом и деловыми людьми. Собственно, именно это и привлекло сюда полковника ФАПСИ, чей вкус неожиданным образом совпадал с безукладниковским ровно в одном пункте: одинокий и замкнутый Стефанов тоже ценил роман Уэллса «Человек-невидимка», хотя презирал главного героя за то, как он бездарно распорядился своей невидимостью. Обладай полковник такой способностью — он бы давно уже руководил как минимум государством.
Невзрачный кирпичный особнячок за бетонным забором мало чем напоминал загородные дома политической и бизнес-элиты, но по степени закрытости от посторонних глаз и от вторжений мог поспорить с большинством из этих крепостей.
Стефанов открыл стальные ворота пультом дистанционного управления. Во дворе было тесно от колючего кустарника, не тронутого садовыми ножницами. Первый этаж особняка выглядел как редко посещаемый офис — припудренный пылью черный кожаный диван, такие же кресла, стройная пластиковая пальма и галогенные светильники. Хозяин жестом пригласил подняться наверх. Второй этаж закрывался тяжелой сейфовой дверью, поразившей Безукладникова: такие обычно ставят на входе в дом, но не внутри. В торце коридора — полупустая комната. Еще один кожаный диван, холодильник, серый кабинетный сейф с кодовым замком, ни одного окна.
— Располагайтесь, — сухо сказал Стефанов, имея в виду диван. — Душ и туалет в том конце коридора. Завтра приеду, поговорим.
Он вышел и вскоре вернулся с комплектом постельного белья, вроде тех, что выдают в поездах. Перед окончательным уходом предупредил:
— Дверь я запру, выйти не пытайтесь.
— Не боитесь оставлять меня наедине с сейфом? — пошутил Безукладников.
И сразу пожалел об этом, напоровшись на стефановский взгляд:
— Да вы не волнуйтесь! Я и так знаю, что там в сейфе. И код замка знаю. Поэтому мне даже не любопытно…
Стоявший в позе уходящего так и остался в ней стоять. Но слегка обмяк и прислонился к косяку.
