— Вы сами верите в то, что сейчас говорите?
Райти откинулся на спинку стула и поковырялся в зубах зубочисткой.
— Ты ведь в командировке? — осведомился он. — В смысле, тебе обед оплачивают?
— Оплачивают, — подтвердил Джей-Джей, давно переставший удивляться подобной бесцеремонности.
Райти заказал себе еще один чизбургер и молочный коктейль.
— Уолли — хороший парень, — сказал он, — и, если честно, никто не знает, зачем он это делает. Наш врач думает, что это болезнь такая, как же он ее называл? Пика-что-то, пикация?.. пикацит?.. пикацизм?.. Ну, в общем, это как у детей, которые то мел едят, то землю в рот пихают. А Уолли ест самолет. Может быть, у него опухоль какая в мозгу, от этого, говорят, люди тоже чудить начинают. А вот Салли, моя жена, считает, что у Уолли проблема психологическая, так она выражается. Не то у него навязчивое отвращение, не то отторжение, не то еще что-то… — Осмотревшись по сторонам и понизив голос, Райти добавил: — Те из наших, которые в церковь ходят, говорят, будто он одержимый. Мол, в него дьявол вселился.
— Сколько людей, столько мнений, — уклончиво прокомментировал Джей-Джей. — Вы-то сами что по этому поводу думаете?
Райти опять откинулся на спинку и почесал бороду. Помолчав несколько секунд, он сказал:
— А что гадать-то? Дело ясное: у Уолли мозги от любви переклинило. Вот и все. Бывает.
— Что-то не верится, — задумчиво произнес Джей-Джей. — Неужели правда?
— Я зря говорить не стану. Это все началось, когда они еще в пятом классе, кажись, учились. Уолли по уши влюбился в одну местную девчонку, так до сих пор и сохнет по ней. Всю жизнь он пытается доказать ей свою любовь. Да он бы, наверное, дал себе руку отрубить, только бы завоевать ее сердце.
Джей-Джей спешно записывал все в блокнот. Человек поедает самолет из-за несчастной любви… Что может быть лучше для публики? С таким материалом продажи нового выпуска Книги подскочат до небес. Джей-Джей вновь обрел спокойствие и уверенность в себе. Эйфория и легкое помрачение рассудка, вызванные знакомством с Виллой, отступили на задний план.
— Вообще-то, мы давно перестали обращать внимание на Уолли, — продолжал свой рассказ Райти. — Его уже не переделаешь. Таким он вырос, таким и останется. А наше дело — жить себе да помнить, что рядом с нами есть такой странный парень.
Шмяк! За соседним столиком вновь взялись за мухобойку.
— Молодец, Джимми, умница, — похвалила сына пожилая женщина. — Вот видишь, еще одну убил.
Входная дверь распахнулась, и на пороге появилась сначала женщина в униформе медицинской сестры, а следом за ней — Вилла, легкое хлопчатобумажное платье которой солнечные лучи на миг просветили насквозь. Джей-Джею почудилось, будто он успел во всех деталях разглядеть стройный силуэт журналистки.
— А я думала, вы здесь проездом. Только притормозите в нашем городке — и сразу дальше, — обронила она, проходя мимо столика, за которым сидел Джей-Джей.
— Веди себя прилично, — по-отечески одернул ее Райти. — Человеку, может быть, у нас понравилось.
— Ну да, конечно, — отмахнулась Вилла. — Знакомьтесь: моя подруга Роза. Ну а это мистер Смит из Нью-Йорка.
У Розы были темные глаза и пухлые щеки, присыпанные щепоткой веснушек. Волосы, длинные и прямые, доставали ей до середины спины. Белая сестринская униформа была идеально выглажена, а на лацкане висел лаконично оформленный значок: желтый кружок со «смайликом».
— Рада познакомиться, — произнесла Роза.
— Очень приятно, — отозвался Джей-Джей.
Вилла взяла Розу за рукав и потянула ее за собой. Потом обернулась и бросила на прощание:
— Всего доброго, мистер Смит. И кстати, не верьте ничему из того, что будет рассказывать Райти. Ни единому слову. Если вы еще не поняли, так я вам объясню: он просто старый дурень.
Джей-Джей проводил ее взглядом. Женщины заняли столик в дальнем конце зала. Джон удивился себе: почему он не предложил им присоединиться к их с Райти обществу? В присутствии Виллы он словно оцепенел.
— Ладно, на чем я остановился? — донесся до его сознания голос Райти.
Ответа на этот вопрос у Джей-Джея не было. Он совершенно забыл, на каком месте их разговор был прерван появлением Виллы и Розы. Порывшись в своих записях, он пробормотал:
