Человек, который принял жену за шляпу и другие истории из врачебной практики - страница 29

Шрифт

Интервал

дикая история! Сначала он просто оторопел от удивления и брезгливости: ни разу в жизни он ни с чем подобным не сталкивался, даже помыслить такого не мог. Затем осторожно потрогал ногу. На вид она казалась совершенно нормальной, но была холодная и «странная». И тут его осенило. Он понял, что произошло: это была шутка! Оригинальная, конечно, но жестокая и неуместная шутка. Дело было под Новый год, все гуляли — полклиники навеселе, дым коромыслом, хлопушки, карнавал… Очевидно, одна из сестер с особо мрачным чувством юмора пробралась в прозекторскую, стащила оттуда отрезанную ногу и, пока он спал, подложила ему под одеяло. Это объяснение его успокоило, но шуткам тоже есть предел, и он вышвырнул эту гадость из кровати. И все было бы хорошо, но, разделавшись с ней (тут ему изменил спокойный тон, и он вдруг скривился и побледнел), он сам каким‑то образом выпал следом, и теперь нога составляла с ним одно целое.

— Да вы посмотрите на нее! — вскричал он с отвращением. — Видели вы в жизни своей что‑нибудь более дикое и гнусное? Я всегда думал, что трупы мертвые. Но это… это… просто жуть! И уж не знаю как, страшно даже подумать, оно ко мне прилипло.

Он взялся за ногу обеими руками и яростно попытался оторвать ее от себя. Когда же это ему не удалось, он в гневе ее ударил.

— Постойте! — пытался я его урезонить. — Не кипятитесь! Главное — спокойствие. Я бы на вашем месте ногу эту так не колотил.

— Это еще почему? — спросил он раздраженно и воинственно.

— Да потому, что это ваша собственная нога, — ответил я. — Вы что, свою ногу не узнаете?

В его ответном взгляде было изумление, недоверие и страх, к которым все еще примешивалось лукавое подозрение.

— Э, нет, док! — сказал он. — Меня не проведешь. Вы сговорились с медсестрой. Зря вы это, нельзя с пациентами так шутить.

— Тут не до шуток, — возразил я. — Это на самом деле ваша нога.

По моему лицу он понял, что я говорю совершенно серьезно, — и испугался.

— Так это моя нога? Но должен же человек узнавать свою собственную ногу?

— Вот именно, — ответил я. — Должен узнавать. Я даже представить себе не могу, чтобы не узнал. Так что вы, похоже, сами тут шутки шутите.

— Богом клянусь, не шучу… Человек должен знать свое тело, что его и что нет, но эта нога, эта мерзость, — тут он опять вздрогнул от отвращения, — неправильная она, чужая, ненастоящая.

— Ненастоящая?.. А какая? — спросил я в замешательстве, удивленный уже не меньше него.

— Какая? — повторил он медленно. — Я вам скажу какая. Дурацкая, дикая, ни на что не похожая нога. Как она может быть моя?! Ума не приложу, чья… к чему вообще… — тут он осекся в испуге и потрясении.

— Послушайте, — сказал я ему. — Вы ослабели. Давайте‑ка вы сейчас ляжете обратно в постель. Я только хочу напоследок внести ясность: если вот это — не ваша нога (в ходе разговора он назвал ее подделкой и поразился, что было приложено столько усилий, чтобы изготовить точную копию), то где же сейчас ваша настоящая левая нога?

Он опять побледнел, и так сильно, что я думал, он упадет в обморок.

— Не знаю, — проговорил он. — Не могу понять. Исчезла. Ее нигде нет…

Постскриптум

После публикации этой истории я получил письмо от известного невролога Майкла Кремера. Он писал:

Недавно меня пригласили осмотреть необычного пациента в отделении кардиологии. Из‑за мерцательной аритмии у него образовался большой эмбол[43], который привел к параличу левой половины тела. Меня просили взглянуть на него, поскольку он каждую ночь падал с кровати, и кардиологи никак не могли выяснить причину.

Когда я стал расспрашивать его, что происходит, он откровенно рассказал, что каждый раз, просыпаясь ночью, обнаруживает у себя в постели мертвую, холодную, волосатую ногу. Объяснить, откуда она берется, он не может, но и терпеть ее рядом с собой тоже не может, и поэтому руками и здоровой ногой выталкивает ее наружу, сам тут же выпадая за ней.

Это хороший пример того, как больной может полностью потерять ощущение парализованной конечности. Любопытно, что мне так и не удалось выяснить у него, куда делась его собственная нога, поскольку все его внимание и силы в тот момент были целиком поглощены схваткой с отвратительной чужой ногой.