Открыв глаза, я увидел на пуфе неподалеку молодую женщину. Вначале мне показалось, что это призрак. Я могу поклясться, что, когда я входил в кафе, ее там не было… а может, и была, только я не замечал ее, пока мозг не избавился от терзавшей его муки. Я смотрел сбоку и видел стройный силуэт и изящно выгнутую спину, длинные каштановые волосы, собранные в хвост, и точеный затылок. Поглощенная чтением книги, лежавшей на столике, правой рукой она машинально помешивала ложечкой дымящийся чай. Я долго смотрел на девушку, любуясь ее природной грацией. Наконец она прервала чтение и поднесла чашку к красивым пухлым губам, напоминавшим сочную клубнику. Аккуратно поставив чашку, она повернула голову в мою сторону и взглянула так, словно уже давно заметила мое присутствие и лишь ждала нужного момента, чтобы обратить на меня внимание. Наши глаза встретились и, казалось, целую вечность не могли оторваться друг от друга. Я был так заворожен ее взглядом, что даже не решался моргать. Было похоже, что дистанция между нами стремительно сокращается, как когда нажимаешь кнопку «зум» на фотоаппарате, а окружающая действительность теряет четкость и исчезает в тумане. Я чувствовал, что ее красота утягивает меня прочь от обыденной жизни. Музыка звучала где-то очень далеко и в то же время глубоко внутри меня. На лице молодой женщины не было ни тени улыбки, оно казалось абсолютно неподвижным. Лишь тонкие ноздри еле заметно раздувались, повинуясь ритму дыхания. Было бесполезно пытаться проникнуть в ее мысли, расшифровать этот взгляд. То, что мы переживали, находилось за гранью мыслей, языка и понимания. Ее душа заговорила с моей душой, и та ей ответила. Это касалось только наших душ, разум не понимал глубокого смысла этой встречи. Я ни к чему не стремился. Это уже был не я, а некто, шагнувший за пределы своего тела. Возможно, на несколько мгновений я попал в то измерение, где живые существа соединяются и разговаривают без слов.
Ощущение времени настолько исказилось, что потом я не мог сказать, сколько длилось видение. Наше безмолвное общение прервал официант, принесший счет и заговоривший со мной. Пока я отвечал, доставал деньги, платил, забирал сдачу… женщина исчезла. Пропала так же незаметно, как появилась. Я чувствовал, что искать, бежать за ней, спрашивать у людей, куда она направилась, бесполезно. Настичь, заговорить и познакомиться – значит перевести в материальную плоскость то, что мы пережили на духовном уровне. И потом, когда пытаешься приблизиться к совершенству, непременно портишь его, отдаляешься и в конце концов теряешь. А главное, невозможно построить отношения на одном восхищении. На этом вообще ничего не построишь. Жизнь – это все, что угодно, только не совершенство.
Некоторое время я сидел в кафе, забыв о задании. Затем вышел, битый час приставал к прохожим с разнообразными просьбами, вплоть до самых неприличных, но ни разу не столкнулся с ясным четким «нет». Одни выполняли просьбу частично, другие искали варианты, как мне помочь. День клонился к вечеру, и я был раздосадован неуспехом, хотя твердо решил довести дело до конца. И вот – о, счастье! – на углу я заметил человека, который должен был спасти мою честь и не дать ударить в грязь лицом перед целителем.
– Ханс! Ханс! – окликнул я его издалека. – Ханс, не одолжишь денег?
Я возвращался в бунгало, смакуя детали этой легкой победы. Впервые в жизни я обрадовался при виде того, как лицо человека мрачнеет, взгляд становится холодным, губы сжимаются, а брови сдвигаются к переносице, образуя над носом глубокую складку.
Казалось, я наблюдал это в замедленной съемке, такой замедленной, что можно было разглядеть каждую тысячную долю секунды, кадр за кадром, причем каждый я помню так, словно это случилось вчера. Открывается рот, и ровно в тот момент, когда язык отлипает от нёба, раздается сухой звук, разрезающий воздух, словно удар хлыста, и звучит то самое волшебное «нет», за которым я безуспешно гонялся весь день. Я бы хотел заснять эту сцену, чтобы потом бесконечно пересматривать ее.
Первым порывом было упасть на колени, воздев руки и устремив взгляд к небу, как делают теннисисты, забившие решающий мяч в турнире Большого Шлема. Или броситься Хансу на шею и горячо обнять, выражая искреннюю благодарность. Но я ограничился улыбкой и молчаливым взглядом. С нескрываемым удовольствием я ожидал услышать дурацкую отговорку или примитивное морализаторство. Когда я сказал, что это шутка и на самом деле мне не нужны его деньги, он натянуто засмеялся, явно чувствуя облегчение, но все еще не придя в себя после шока.
