Американец расплатился, и они вышли. Вслед за ними молча следовал специалист по Китаю. По темной улице почти бесшумно проезжали очаровательно-ветхие тряские повозки. Серые деревянные строения одноэтажного «Динс-отеля» выглядели удручающе, несмотря на окружавшие их газоны. Выйдя за калитку, они прошли несколько шагов в полном мраке, не встретив ни одной живой души. Воздух был насыщен стойким запахом навоза.
Томас Сэндс зябко поежился. С наступлением ночи в Пешаваре становилось прохладно.
– Вернемся в отель.
У самого входа в спальный корпус вдруг раздались громкие возгласы на местном и английском языках. Ускорив шаг, они увидели вцепившихся друг в друга бородатого пакистанца, портье и не менее бородатого хиппи в изодранных джинсах, с которого слетели очки.
При виде белых людей хиппи завопил:
– Прикажите этой обезьяне оставить меня в покое. Я и не думаю спать в его клоповнике.
Приблизившись к ним. Томас Сэндс сочувственно спросил:
– А что вам надо?
Хиппи нанос коварный удар по ноге пакистанца и крикнул:
– Я ищу человека, который должен заплатить мне двадцать долларов. Вы не могли бы позвать его?
* * *
В двадцатый раз Томас Сэндс перемотал пленку назад. Сайентолог с кукольным лицом, перекошенным от нервного напряжения, припал ухом к динамику, сверяя магнитофонную запись со своими пометками. В соседней комнате с сознанием выполненного долга крепко спал американский консул из Пешавара, который быстро привез магнитофон для прослушивания пленки...
Было четыре часа ночи, но сон к Малко не шел. Томас Сэндс буквально упивался звучанием китайских слов, как если бы понимал их. Каждые тридцать секунд он запускал в волосы пятерню.
– Прокрутите еще раз, – попросил он.
– Некоторые слова я не разбираю, сэр, – пролепетал сайентолог, заикаясь от волнения. – Слышны два голоса, которые требуют, чтобы пилот вернулся назад, и угрожают в противном случае открыть огонь. Еще слышно...
– Это я знаю, знаю, – оборвал его Сэндс. – Давайте теперь вторую половину переговоров.
Эксперт от волнения совсем понизил голос – он был явно не в состоянии переварить грандиозность информации.
– А это голос пилота, – проговорил он. – После вынужденной посадки он передает свои координаты и просит помощи у Вакхана. Он говорит, говорит... что на борту самолета находится генерал Линь Бяо, раненый, но живой...
Молодой человек смолк, подавленный значимостью раскрытой тайны. Дальше пленка была совсем неразборчивой. Видимо, резервные аккумуляторы быстро сели от холода.
– Может быть, к потерпевшему аварию самолету уже успели добраться китайцы? – спросил Малко.
Но восковому лицу Томас Сэндса пробежала легкая дрожь.
– Нет. В это время года перевалы непроходимы. Здесь не поможет даже учение Мао.
– Итак, если генерал Линь Бяо жив, то он должен находиться на территории Афганистана?
Томас Сэндс остановил магнитофон и аккуратно перемотал пленку. В его косящих глазах пронеслась какая-то безумная искорка.
– Ну, теперь вы верите?
– Фантастика, – признал Малко.
Американец поднялся.
– Следует разыскать Дональда Мак-Миллана. Любой ценой. Он наверняка знает многое другое. Он либо вернулся в Афганистан, либо прячется в Ландикотале. По счастью, я взял с собой в качестве шофера Якуба. В этой ситуации он может оказать нам неоценимую помощь.
– А кто это?
– Он служит в бухгалтерии нашего посольства и оказывает нам кое-какие мелкие услуги... Сам он пуштун и говорит на этом языке. В Ландикотале живет его брат.
* * *
Петляя по извилинам Хайберского прохода, серый «плимут» поднимался вверх, оставив позади Пешаварскую равнину и форт Джамрод. Вид вокруг был феерический. Малко подумал о британской колониальной армии, которая век назад потеряла здесь несколько полков... Почти на каждом повороте на черных и охровых скалах были установлены мемориальные доски, воздающие должное их героизму: «2-ой Пенджабский полк», «1-ый полк Хайберских стрелков». Томас Сэндс дремал с момента отъезда: ночью, до самого рассвета, он передавал в Вашингтон зашифрованный доклад с бесконечным количеством страниц. Что касается пленки, то ее было решено отослать дипломатической почтой из Кабула. Охрана предусматривалась как для транспортировки бриллианта Куинур... В лихорадочном нетерпении он разбудил Малко в семь часов. Их уже ждал Якуб с посольским «плимутом». Это был маленький человечек с лицом оливкового цвета, крючковатым носом, умными и лукавыми глазами, молчаливый, как карп...
