— Готово. Теперь не дышите, — сказала Сюзанна, когда Чарли подошел к двери. Она готовилась положить последнюю карту. Рэймонд глубоко вздохнул, когда карта была благополучно положена на место. Стены домика зашатались, но устояли.
— Порядок! Теперь можно дышать.
— А Фернандо Валенсулас там есть? — кивнул Чарли на карты.
— Тут только старые, — ответила Сюзанна. — Я никогда не слышала этих имен.
— «Редз». Цинциннати. 1955 год, — произнес Рэймонд.
— Я знаю, — улыбнулась Сюзанна. — Вы говорили. — Она взяла карту. — Теперь эту?
Увидев, что за карта у нее в руках, Рэймонд испуганно замотал головой. Нет. Только не эту.
— Тед Клузевски в первой базе. Первая база… первая база… следующая. — Зубы его застучали. Эффект, произведенный не той картой, был поистине ужасен.
Сюзанна приблизилась и ласково коснулась его руки. Рэймонд окаменел, и она убрала руку.
— Первая база, — мягко произнесла Сюзанна. — Видите, вот он.
— Большой Клу, — сказал, расслабляясь, Рэймонд. Порядок был восстановлен. Ему стало хорошо — лишь на минуту.
Чарли овладел приступ злобного любопытства.
— Как ты думаешь, Рэй? Было бы забавно все это завалить, а? — Он сделал движение в сторону домика из бейсбольных карт.
Рэймонд посмотрел на Чарли так, будто он предложил кого-то убить. Они уставились друг на друга. В глазах Рэймонда Чарли увидел неподдельный ужас. Смягчившись, он переменил тактику.
— Я вижу, у тебя тут всякие знаменитые книги. Читаешь, да?
— Читает и запоминает, — вставил Вернон, — когда доходят руки.
Подойдя к книжному шкафу, Чарли провел рукой по корешкам книг, читая названия, все по очереди. Рэймонд вскочил и снова судорожно задергался, как под напряжением. Он был похож на птицу, которая пытается усидеть на раскаленном проводе и поднимает попеременно лапки, не двигаясь с места.
— Тебе не нравится, что он трогает твои книги? — спросил Вернон.
— Не знаю, — сказал Рэймонд, попятившись к двери. Он не знал. Такого с ним раньше не случалось. Да и как он мог знать, если ни в одном из его блокнотов не было записано ничего подобного?
Вернон попытался поддержать своего подопечного улыбкой, — Он не хотел никого обидеть, — ободряюще произнес он.
Но Рэймонд уже отключился. Компьютер в его голове исследовал свой банк данных в поисках прецедента.
— Ну вот, это необъявленный визит, — каркнул он. — Это не просто посещение в выходной день! — Он уже стоял в дверях и озирался, когда, к своему ужасу, увидел, что Чарли Бэббит достает с полки объемистый том.
— В-Е-Р-Н, В-Е-Р-Н, — позвал Рэймонд, дрожа от страха.
— Это он меня. — Чернокожий повернулся к Чарли: — Он очень напутан.
— Чарли, положи на место книгу, — запротестовала Сюзанна.
Но Чарли пока не готов был сделать это. В нем еще был жив маленький злой мальчик. Кроме того, он хотел увидеть, до какого состояния можно довести Рэймонда и на какие кнопки нужно для этого нажимать. Но, может быть, больше всего он желал разобраться, что имел в виду доктор Брунер, когда называл Рэймонда артистичным феноменом.
— Собрание сочинений Вильяма Шекспира, — прочитал Чарли название книги. — Ты все это прочел?
— Да, — ответил Рэймонд чуть не плача.
— И ты все помнишь?
— Да.
Чарли открыл тяжелый, переплетенный в кожу том. На форзаце была дарственная надпись: «С днем рождения, Рэймонд. С наилучшими пожеланиями от отца». Чарли узнал руку отца и почувствовал острый укол ревности. Перевернув несколько страниц, Чарли остановился на заглавии пьесы.
— Как насчет «Двенадцатой ночи»?
Внезапно Рэймонд начал декламировать открывающий пьесу монолог герцога. Его голос был пустым и безжизненным, слова лились ровно, без пауз и ударений, безо всякого выражения.
— «Когда музыка пища для любви играйте дольше насыщайте душу пусть пресыщенное желанье звуков от полноты зачахнет и умрет…»[1]
Чарли резко захлопнул книгу. Рэймонд мгновенно замолчал, как будто вместе с книгой захлопнули и его.
«Впечатляет, — подумал Чарли. — Бессмысленно, но впечатляет».
— Молодец, парень, — улыбнулся Вернон.
— Это потрясающе, Рэймонд, — ободряюще произнесла Сюзанна.
Но Рэймонд не отрывал глаз от Чарли. Они смотрели друг на друга, не замечая ничего вокруг.
