Человек дарует имя - страница 4
Самый мелкий зверь из всех хищников — ласка. Сверху она светло-бурая, а снизу — белая или желтоватая. В современном русском языке связь наименования с окраской зверька не ощущается, но значит ли это, что ее вообще не существует? В данном случае на помощь Исследователю приходит «соседний» с русским и потому издревле с ним взаимодействующий латышский язык. В нем и по сегодняшний день сохранилось слово «луосс», рыжий. Не здесь ли кроется разгадка русской клички ласки? Используя эту важную языковую зацепку, ученые предположили, что и в древнерусском языке существовало некогда родственное слово «ласа» в том же значении. Если это и в самом деле так, то наша ласка — не кто иная, как рыжая зверушка и, значит, прямая тезка лисы. Ну, а уж в том, что юркий хищник удостоен чести прозываться уменьшительно-ласкательным именем — ласка, а не просто ласа, нет никакого секрета: до появления в европейских странах и на Руси, в частности, «импортной» кошки (одомашненной в Древнем Египте) ласка оставалась едва ли не главным, кроме разве приручаемого ужа, помощником людей в борьбе с их исконными неприятелями — грызунами.
Довольно легко угадывается родство по сходному звучанию слов «рысь» и «рыжая».
«Откуда произошло слово лось, — писал известный русский натуралист А. А. Черкасов, — право, не знаю. Уж не потому ли, что сохатый, имея гладкую, короткую и жесткую шерсть, на которой бывает заметен какой-то особенный лоск, — «лоснет», «лоснится».
Предположение натуралиста опровергают ученые-языковеды. Ничего подобного, утверждают они. Самым старым значением слова «лось» было рыже-бурый. Мало того: после кропотливых исследований и сопоставлений ученые пришли к единодушному выводу о том, что и «лань», и «олень» — очень близкие по значению русские клички разных животных из одной компании с тем же «лосем». В качестве общей для всех имен основы мыслится предположительное «олсь», давшее неоднотипные перегласовки.
Название белки хотя и кажется попервости прозрачным — конечно, от белый! — тем не менее способно поставить в тупик. Ведь наша белка окрашена в рыжий либо серый цвета с различными их оттенками, так при чем же здесь белизна? Парадокс заключается в том, что нынешнее название животного связано происхождением с прилагательным «бела», поначалу соседствовавшим с более древним именем зверька — веверица. Так случилось, что очень редко встречавшаяся в природе «бела веверица», то есть белая белка, стала родоначальницей нового, сокращенного имени для всех своих рыжих и серых сестер!
Если хорошенько вслушаться в звучание двух слов — «бобр» и «бурый», то и без специального исследования можно заподозрить определенное их родство. «Правильно! — рассеют последние сомнения языковеды. — Первоначальным значением имени пушного зверя как раз и было бурый». В отличие от случая с белкой здесь и сомневаться-то особо не приходится: ведь окрас бобров если и разнится у отдельных особей, то лишь в самых скромных пределах — от светло-коричневого до почти черного цвета. Имеются и убедительные соответствия в балтийских языках: литовское «бебрас», латышское «бебрс» и древнепрусское «бебрус» с точно таким же значением.
Совершенно так же, как «бобр» и «бурый», рядом друг с дружкой стоят и два других слова: «соловей» и «соловый». Последнее сохранилось в русском языке для обозначения особой масти лошадей, а именно — желтоватой. Ну а звонкоголосая птичка, доставляющая нам по весне столько удовольствия своими трелями, тоже оливково-бурая.
Поставив в один ряд слова «сойка» — «сиять», затруднительно распознать, что они родственны. Задача облегчается, если восстановить пропущенное звено, вклинив в словесную пару гипотетическое «соя». Вероятно, лесная птица, очень нарядно и разнообразно окрашенная, получила свое название по так называемым «зеркальцам» — ярко-голубым пятнам у самого сгиба крыла.
Под вопросом оставил предположительные значения имени сороки В. И. Даль: он не решился отдать предпочтение ни основе «стрекотать», ни основе «строкатный, пестрый». И на ту, и на другую версию работает приводимая в его словаре загадка: «Бел как снег, зелен как лук, черен как жук, повертка в лес, а поет как бес».
