Притт замер на мгновение. Глаза его еще раз прошлись по экранам и задержались на табло — "Пульс". Там плавала шкала с цифрой "72" у окошка.
Наконец, он протянул пальцы к тумблерам: "Слух" — щелчок… "Зрение" — щелчок… и сверху, оттуда, где стоял саркофаг, почти тотчас же долетел звук, похожий на глубокий вздох, а затем глухой, слабый голос спросил:
— Где я? — и снова повторил: — Где я? Зажгите свет, пожалуйста…
Это был его голос, Дэвида. Притт остолбенел, на секунду потерял власть над собой. Конечно, не сам по себе звук знакомого голоса ошеломил его. К нему он успел привыкнуть еще вчера и позавчера, когда настраивал вибротон.
Для этого он использовал несколько катушек магнитной записи речей профессора, которые он достал в его университете.
Вибротон — его гордость, первое его важнейшее изобретение после изобретения его учителя профессора Миллса — преобразователей зрительных и слуховых импульсов биотоков мозга.
Нет, поразил Притта сейчас живой Дэвид! Его тело лежало в могиле. Да, профессор математики Дэвид Уильям Барнет погиб в дорожной катастрофе. И все же, вот он, профессор, жив, вот он, его настоящий голос, а не магнитофонный!
Только звучит он не с помощью натуральных голосовых связок, гортани, языка, зубов — а с помощью электроники. Только и всего! Живой Дэви! Он сейчас с ним будет говорить!..
— Послушайте, кто там! Почему так темно?..
Притт вскочил как ужаленный. Он забыл, что солнце село, а у биотрона работать можно, и не зажигая света. Вот почему Дэви его не видит! Он кинулся к выключателю. Вспыхнула ксеноновая люстра. Притт замер у стены и вперился в "глаза" Дэвида. Они чуть поблескивали линзами под глубоким черным бархатом козырька.
Какое-то мгновение царила тишина. У Притта екнуло сердце: "А вдруг видеосистема отказала?.." Тогда он оторвался от стены и, не спуская глаз с черного козырька, медленно пошел в другой конец зала. Козырек с линзами дрогнул и поплыл за ним, не выпуская из поля зрения…
— Это ты, Джонни?
Голос был слабый, но и гром не поразил бы так Притта. Он замер, сжался, словно бы от удара, оперся руками и затылком о стену и молча уставился в мерцающие в черном бархате линзы.
"И это Дэви… И это Дэви!.." — повторял он про себя, а из глаз сами собой текли слезы. Слезы жалости к Дэви. Но вместе с тем — слезы радости и счастья. Ведь он достиг высоты, на которую не поднимался ни один смертный: свершен чудовищный симбиоз разума с мертвой материей! Живое слилось с неживым в один действующий комплекс.
— Дэви, старина. Это я, Джон. Ясно ли ты меня видишь? — взял себя в руки Притт, и профессиональный интерес уже завладел им. Он медленно подошел к своему креслу у биотрона и опустился в него, не отрывая взгляда от мерцающих линз. Словно какая-то магическая сила исходила от них, проникая в самую душу ему. Козырек меж тем задвигался беспокойно — туда-сюда, обшаривая взглядом всю комнату, и снова вперился в Притта.
— Если это не сон, Джонни, то почему я не вижу себя, разве у меня на глазах окуляры? И почему я не могу ни повернуть головы, ни пошевелить руками, и вообще ощущение, будто у меня нет тела? — медленно и как-то очень вяло проговорил Барнет.
"Объяснить сейчас или оставить этот разговор на другой раз?" Он тронул рычажки вдоль надписей "тонус", "настроение" и улыбнулся навстречу устремленным на него линзам:
— А как общее самочувствие, скажи сначала?
— В общем неплохо. У меня ничего не болит, но это-то и беспокоит, — голос его звучал уже бодрее.
"Черт возьми, что значит бионика! — восхищенно подумал Притт, кинув еще раз взгляд на "сектор психики", — Любое настроение тебе создам…"
— Очень рад за тебя, дружище. Ты уже был в загробном мире, когда привезли тебя сюда. Мне удалось вытащить твою душу, можно сказать, из лап самого дьявола.
— А тело, Джон? Разве ты его оставил дьяволу?
— Пришлось. На нем живого места не было.
— Ты хочешь сказать — осталась одна голова?
— Да! И какая голова! Выдающегося математика нашего времени…
— Но как же я буду жить? Двигаться, работать и все такое? — загремел вибротон, а на пульте замигали сигналы "Внимание!", показывающие опасное напряжение по секторам. Притт машинально схватился за красный верньер "Активность" и чуть повернул его влево.
