У Владимира Николаевича Челомея с Николаем Леонидовичем Духовым[34] сложились как минимум товарищеские отношения.
Это был выдающийся творец советской оборонной мощи, много сделавший для её укрепления сразу на двух, совершенно различных, вовсе не пересекавшихся направлениях. Его мягкие сдержанные манеры подкупали порой недостаточно сдержанного Челомея, заставляли вновь и вновь задумываться о манере собственного поведения. Первоначально они сошлись по служебной необходимости: для крылатых ракет требовались новые боеголовки, но вскоре служебные отношения были дополнены взаимной личной симпатией, неизмеримо возросшей, когда выяснилось, что оба они детские годы провели на Полтавщине. Позднее, к удивлению друг друга, конструкторы узнали, что оба они являются глубокими ценителями фортепьянной музыки, пианистами-любителями.
Под руководством Н.Л. Духова помимо других автоматических устройств было разработано первое поколение ядерных боеприпасов для семнадцати различных носителей: баллистической ракеты Р-7, торпеды Т-5, первых крылатых ракет для ВВС, ВМФ, ПВО, в том числе П-5, П-6 и П-35. Для этих ядерных боеприпасов была разработана целая гамма электромеханических приборов. Для контроля ядерных боеприпасов и блоков автоматики были созданы первые поколения контрольно-измерительной аппаратуры: осциллографическая, малогабаритная безосциллографическая и автоматизированная с цифровой регистрацией. Н.Л. Духов является одним из основателей советской конструкторской школы ядерных боеприпасов.
Разработка крылатой ракеты П-5 шла в тесной конкуренции с крылатой ракетой П-10, разрабатываемой в ОКБ Г.М. Бериева. Мир тесен — и к Бериеву в конце 1953 года попал вчерашний дипломник Челомея, маявшийся без жилья, — В.А. Поляченко. Владимир Николаевич не привык ничего упускать. И всегда настойчиво просил Владимира звонить ему, когда он будет в Москве. В Москву, на сессии Мехмата МГУ, тот приезжал дважды в год и останавливался у своей тётки — на Малой Бронной, совсем рядом с московской квартирой Челомея.
«Иногда общение ограничивалось разговором по телефону, а бывало и так, что он просил меня составить ему компанию для вечерней прогулки», — вспоминает В.А. Поляченко [92]. Таким образом Челомей был в курсе работ, шедших у Бериева. П-5 Челомея превосходила П-10 Бериева сразу по нескольким направлениям. Ракета П-5 по сравнению с П-10 занимала вдвое меньше места на подводной лодке, учитывая условия старта (для П-10 требовалось выдвинуть ракету из контейнера перед стартом), то есть боекомплект лодки, вооружённой П-5, был вдвое выше. У ракеты П-5 было в четыре раза меньшее время подготовки к пуску, целый ряд других преимуществ, выгодно отличавших её от имевшихся и предлагаемых ракет.
В.Н. Челомей стремился наращивать силы своего коллектива. В помощь ему государство последовательно передавало сторонние организации в качестве филиалов. Первое объединение было осуществлено в отношении другой минавиапромовской организации — ГС НИИ-642, разрабатывавшей крылатые ракеты КСЩ для флота, управляемые бомбы для авиации и другое вооружение.
Другим организациям досталась честь оказать помощь ОКБ-52,сохранивпри этом свою самостоятельность. Так, конструкторы ильюшинского ОКБ-240 были привлечены к разработке фюзеляжа П-5, а его опытное производство — к изготовлению элементов матчасти этого самолёта-снаряда.
Генеральный конструктор, дважды Герой Социалистического Труда Г.В. Новожилов рассказывал, что эти работы в ильюшинском ОКБ с успехом провёл В.Н. Бугайский, отличавшийся высокой работоспособностью, знанием психологии рабочего человека, имевший огромный опыт как в области проектирования авиационной техники, так и в технологической части. Вместе с тем Бугайский в частных разговорах любил подчеркнуть свою значимость, снисходительно называл С.В. Ильюшина стариком, обращал внимание собеседников на свою независимость, оборотистость, ловкость, трудолюбие… Известные «доброжелатели», находящие своё место у всякого высокого кресла, немедленно доносили хозяину о повторявшихся разговорах. Ильюшин, которому недавно исполнилось 60 лет, отнюдь не чувствовал себя стариком, а разговоры Бугайского ему, естественно, не понравились, тем более что на эту тему звучали они не впервые. После одного из непростых рабочих разговоров Сергей Владимирович предложил Бугайскому перейти к Челомею, мотивируя это тем, что ракетостроение стремительно развивается, да и начинающему Челомею он придётся ко двору. Используем избитую фразу, но «от такого предложения было трудно отказаться».
