Челомей - страница 163
При случае, не часто, Владимир Николаевич мог рассказать анекдот. Анекдоты его были всегда запоминающиеся, со смыслом. Тот же В.П. Царёв вспоминал: «Однажды, когда мы очень долго и тщетно обдумывали какую-то проблему, он тихо пришёл к нам, потихоньку уселся на стуле и глухим чужим голосом начал свой рассказ:
— Знаете, ребята, есть такая байка. Молодой семинарист встречается с попом и говорит ему:
— Святой отец, я не знаю, что такое чудо, не верю в чудеса. Не видел никогда, все врут.
— И не можешь себе представить чудо?
— Нет, не могу.
— Ну вот, представь: ты забрался на колокольню, самую высокую, оступился и с этих тридцати метров упал на землю, остался жив-здоров. Это чудо?
— Да нет, это удача.
— Ну ладно. Во второй раз ты забрался на колокольню, опять подошёл к краю, опять оступился, опять упал, опять остался жив. Это что такое? Чудо?
— Да нет, это везение.
— Ну, в третий раз ты забрался, в третий раз упал и остался жив. Это что такое?
— А это уже привычка».
У Владимира Николаевича, бесспорно, был и свой, характерный только для него, нетривиальный юмор.
«Однажды, во время моего посещения Владимир Николаевич полез в карман моего пиджака.
— Что вы там ищете? — спросил я.
— Я хочу узнать, сколько там ещё у вас “дохлых кошек”, — ответил он», — вспоминал заместитель главного конструктора ОКБ «Вымпел» Ю.С. Храповицкий [146].
По воспоминаниям профессора Р.П. Симоньянца, В.Н. Челомей очень смеялся над эпизодом, произошедшим во время экзамена:
«— А чему равен корень кубический из единицы? — спросил Владимир Николаевич у одной не блещущей знаниями студентки и написал элементарное уравнение: икс равен корню кубическому из единицы.
— Ну, так это, это и есть, — после некоторого раздумья испуганно отвечала студентка, указывая дрожащим пальцем на единицу в формуле».
При случае мог посмеяться и над самим собой. Впоследствии Д.К. Драгун вспоминал, как вскоре после начала одной из срочных министерских коллегий, когда её члены и приглашённые лица напряжённо сидели в зале, из соседних дверей одновременно появились В.Н. Челомей и министр общего машиностроения С.А. Афанасьев. У обоих были замотаны бинтом и подвязаны руки. Несмотря на всю серьёзность обсуждаемого вопроса, в зале раздались смешки, вскоре перешедшие в дружный хохот. Заразительно смеялся и Владимир Николаевич.
«Ну, про меня-то известно, мне приходится многих бить, собственных рук не жалея. Но как ты-то попал в нашу компанию?» — пытался отшутиться министр — Сергей Александрович Афанасьев, отличавшийся богатырским сложением.
«Он был гордым человеком с горячей кровью и непокорным характером. Чем труднее складывались обстоятельства, тем энергичнее и настойчивее он действовал. Это невольно сказывалось на окружающих: повышалась их целеустремлённость, уверенность в успехе, напряжённость умственного труда в поисках решений», — говорил В.М. Чех.
Ведущий конструктор НПО машиностроения Б.Н. Натаров вспоминал, что в 1960-е годы, чтобы подчеркнуть значимость важнейших работ и сэкономить время их исполнителей, располагавшихся в помещениях шестого этажа, к одному из трёх лифтов главного корпуса полагался специальный ключ. В.Н. Бугайский в своих мемуарах называет этот лифт отдельным лифтом для Челомея. Борис Николаевич был тогда молодым специалистом и, подобрав какую-то железку, научился ловко открывать ею дверь лифта. Однажды, войдя таким образом в лифт, он услышал, что кто-то со словами: «Хм, открылась!» — относившимся, по-видимому, к двери и отмычке, — вошёл за ним в лифт. Из кабины они вышли вместе и пошли в разные стороны. Борис Николаевич, туг же встретивший одного из своих знакомых, спросил, кивнув в сторону удалявшегося попутчика: «— Кто это?
