Вот Берсенев и ответил за свое преступление...
И тут же подумал: «А сорок лет, в течение которых я прикрывался именем убитого? Как щитом, прикрывался... Враг, изменник, щит?»
Утомленный, Оленев уснул. Книга, которую он так и не раскрыл, лежала у него на груди, заглавием наружу. Подошел сосед по камере, прочел вслух название:
— «Былое и думы»... — Поднял многозначительно палец вверх, сказал: — Видно, гражданин Герцен недаром считал, что о былом никогда не поздно думать! Вот и думай. Благо, время есть...
На другой день Оленева снова пригласили к следователю. Он вышел из камеры и зажмурился от весеннего солнца, заливавшего коридор. Оно играло на мягко окрашенных стенах, на полу, на широких подоконниках.
В кабинете следователя тоже было солнечно. За окном лилась тоненькая струйка капели. Лица сидящих вдоль стены мужчин были ярко освещены. Оленев занял место с краю и тоже оказался в полосе света.
В дверь вошел пожилой человек, мельком взглянул на сидящих, подошел к столу следователя.
— Гражданин Бельский, вы кого-нибудь знаете среди сидящих.
Бельский обернулся и посмотрел.
— Никого.
Взглянул снова более внимательно и вздрогнул.
— Не может быть!
— Что — не может быть?
— Да так... Мне показалось...
— Что же вам показалось?
— Так... Может, случайное сходство...
— С кем?
— Нет. Это было слишком давно...
— Ну, что же, вернитесь к своим воспоминаниям.
— «Вернитесь»... — протянул Бельский. — Попробую. А можно подойти поближе?
— Пожалуйста.
Он прошаркал к сидящим и внимательно всмотрелся в каждого. Мужчина с краю вдруг поднял руку. Луч солнца скользнул по перстню, рубин заиграл в нем, рука резко опустилась.
— Сергей Петрович! Вы ли это?! — воскликнул Вельский.
— Кто Сергей Петрович? — спросил Кириллов.
— Да вот же! С краю. Я знаю его. Действительно знаю. По кадетскому корпусу. Это Сергей Петрович Оленев. Господи! Сколько лет!
— Вы не ошибаетесь? Вы же тогда были очень молоды.
— Нет! Теперь не ошибаюсь! Я вам все расскажу...
— Хорошо. Подпишите пока протокол и отдохните.
Бельский вышел.
— Ну, как, Сергей Петрович, кто вы — Оленев или Берсенев? Может, признаетесь?
— Да, — с усилием произнес тот.
— Вот и правильно. Теперь можете поменяться местами.
— Еще опознание?
— Да, еще одно.
— Но я же признался, — проговорил Оленев как-то жалобно и уныло.
— Ничего.
Кириллов позвонил.
Несколько минут прошло в томительном молчании.
В кабинет вошла пожилая, со вкусом одетая женщина. Ее гладко причесанные волосы, собранные на затылке в пышный узел, на солнце отливали золотом. Моложавое лицо с темными, теплыми глазами было очень привлекательно.
Оленев вздрогнул, сделал попытку привстать и не мог.
— Вот так встреча, — тихо сказала вошедшая.
— Вы, Калерия Андреевна, знаете кого-нибудь из этих мужчин? — задал следователь традиционный вопрос.
— Д-да... — сказала она и судорожно вздохнула.
Кириллов налил и подал ей стакан воды. Она поблагодарила взглядом, отпила и опустилась на стул.
— Кто вам знаком?
— Оленев. Сергей Петрович.
— Откуда вы его знаете?
— Я была с ним помолвлена... Сорок с лишним лет назад.
— Сергей Петрович, это соответствует действительности?
— Да, — кивнул он.
— Итак, с этого момента мы будем официально называть вас Сергеем Петровичем Оленевым, а не Иваном Андреевичем Берсеневым. Не так ли?
— Так, — ответил он.
Калерия Андреевна недоуменно взглянула сначала на следователя, затем на Оленева.
— Что вы сказали? Иван Андреевич Берсенев? При чем здесь имя моего покойного брата?
— Гражданин, которого вы только что назвали Сергеем Петровичем Оленевым, до сих пор носил имя Ивана Андреевича Берсенева. Да, да, вашего брата. К несчастью, действительно покойного. Вы уж извините, но именно это обстоятельство заставило меня побеспокоить вас...
— Так то письмо...
— В котором мы просили вас сообщить подробности о своей семье, о вашем отъезде из Петербурга в связи с известием о гибели брата, и фотография, которую вы нам прислали? Да. Все это приложено к делу. У Сергея Петровича будет возможность ознакомиться с этими документами. Еще раз прошу прощения и большое вам спасибо, что откликнулись на мою просьбу.
Протокол опознания был подписан. Калерия Андреевна ушла. Ушли и остальные. Кириллов и Оленев остались одни.
