Чеканное слово - страница 6

Шрифт
Интервал

стр.

Укрыли пышные мхи.
Высится стог. И мглою
Подернута синева,
И закрутились юлою
Мельничные жернова.
Дождь на картине нужен,
Лист на дубовом стволе
И голубые лужи
На серой, сырой земле.
Осень трудилась споро
И до прихода весны
Буркой укрыла горы —
Пусть видят зимние сны.
Под журавлиным небом
Вьется оленья нить…
Как хорошо зиме бы
Картину ее завершить!

Не могу

Вы все без меня проживете,
А я не могу без вас.
Как воздух орлу в полете,
Мне нужен родной Кавказ.
Нужны для опоры мне горы,
А для чистоты – снега
И женщина та, которая
Воистину дорога.
Я в шуме и гвалте майдана
Улавливал шаг времен —
Тяжелый и неустанный —
Мне нужен, мне нужен он!
И мне не прожить без неба,
Без ясного родника.
Пить вечно его бы мне бы —
И я бы прожил века.
Вы все без меня проживете,
А я не могу без вас
Как солнце орлу в полете,
Мне нужен родной Кавказ.

«Кровлю вновь заменит небо…»

Кровлю вновь заменит небо,
А перину – вешний луг,
Только мне бы,
Только мне бы
Горы виделись вокруг.
Не нужна вода из крана,
Были б только родники
И, как горы Дагестана,
Были б мысли высоки.
Рдеет пусть огонь в камине,
А беседы – вьется нить,
Так в горах
Живу я ныне,
Так и впредь хотел бы жить.

Аул Кули

Напоминают мне аул Кули
Плывущие по небу журавли.
Пред ним Барт – Hex – молочная река,
Которая струится по долине.
Она, как полоса небесной сини,
Привычно отражает облака.
В какую б даль мои пути ни шли,
Забыть едва ль смогу тебя, Кули!
От белых крыш твоих с далеких лет
Исходит впрямь благословенный свет.
Привет, кулинцы!
Пусть из года в год
Тучнеют ваши знатные отары,
И здравствуют воскресные базары,
И свадеб не кончается черед.
В трудах пусть будет ваша жизнь долга,
Как на вершинах вечные снега.
Я за кулинских женщин не один
Рог осушил в кругу лихих мужчин.
Кулинских не забуду шоферов.
Возглавленные Длинным Рамазаном,
Наперекор обвалам и туманам,
Они машины водят – будь здоров!
Привет, кулинцы!
Я на камне высечь
Могу слова, что вас уже пять тысяч.
И к тем словам строку прибавлю я:
«Здесь не теряют времени мужья!»

«Моя бы давно закатилась звезда…»

Моя бы давно закатилась звезда,
Когда б не имел я родного гнезда,
Словно кукушка в горах.
Когда бы для меда у горных высот
Я не лепил бы старательно сот,
Был бы подобен слепню.

Слезы и улыбки

Небо голубое,
Голубое море.
Будто бы соперничают
Счастьем чистоты.
И сады,
В апрельском, ласковом уборе,
И на Тарки – Тау первые цветы…
Только что случилось?
Горец плачет.
Плачет горец.
Хоть на слезы скуп!
В бороду седую
Неумело прячет
Светлую улыбку
Повлажневших губ.
Говорит:
– Дождался,
Вьется в космос стежка! —
Говорит:
– Гагарин! —
Вглядываясь в даль.
Говорит, что стоит
Обождать немножко,
И заменит стежку эту —
Магистраль!
Да, уж так случилось:
Плачет горец.
Горец плачет,
Не прикрыв глаза.
В бороде улыбку
Неумело прячет
И летит по радуге
Каждая слеза!

«Деревья, как солдаты в наступленье…»

Деревья, как солдаты в наступленье,
Берут в бою нелегком высоту.
А у подножий – буйное цветенье,
И рвет поток ущелья тесноту.
Одолевают скалы – единицы,
Для них нелегок край передовой,
И, охраняя зелени границу,
Здесь дерево стоит, как часовой.
Лишь самые отважные когда – то
Стояли на горах, как на посту,
Но новые деревья, как солдаты,
И умирая, рвутся в высоту!

«Зрелость расходует силу…»

Зрелость расходует силу.
Дерзок и смел молодой.
Держат вершины Вацилу
Весь небосвод над собой.
Все это верно, как то, что
Все перед жизнью равны,
И не с другой, —
а с восточной
Солнце встает стороны.
Так же, как стенам опорой
Должен фундамент служить,
Стены – поддержка, которой
Можно ль стропила лишить!
Да, мы фундамента камни,
Молодость – стройность колонн,
К звездам поднявших над нами
Купол грядущих времен.

Земля и человек

Когда человек улыбнулся впервые
В своей деревянной прадедовской зыбке,
Земля расплескала цветы луговые
Навстречу бесхитростной, тихой улыбке.
Когда засмеялся он громко и гордо
И смех подхватило, размножило эхо,
Обвалами вздрогнули древние горы,
Земля задрожала от дерзкого смеха.

«Балхарец – гончар за работу спокоен…»

Балхарец – гончар за работу спокоен:
Сделан кувшин не простой.
В ауле такой наполняться достоин
Лишь родниковой водой.
А сердце – сосуд, обожженный искусно
Нерукотворным огнем,
Хранить даже капельку мутного чувства

стр.

Похожие книги