— Ладно. Попробуем добыть разрешение. Им это удалось. В переполненной тюремной камере при полицейском управлении на нарах они увидели Альберто, сильно осунувшегося, как показалось Эрнесто. Но глаза его сверкали от ярости.
— Нас держат здесь противозаконно. Без судебного решения. Надо, чтоб об этом все узнали. Надо вывести людей на улицы. И потребовать освобождения всех арестованных студентов.
Эрнесто покачал головой.
— Ну и что, Альберто, просто взять и выйти на улицу, чтобы тебя огрели дубинками? Я выйду на улицу, но только если мне дадут пистолет.
Эрнесто сразу примкнул к толпе. Вид у молодых людей был оборванный и возбужденный. Они двигались в сторону жокей-клуба. От своего отца Эрнесто знал: для того чтобы вступить в него, надо иметь не только много денег, но и знатное имя. Отец не раз честил на все корки праздных франтов из этого клуба.
— Долой толстосумов! Долой толстосумов! — скандировали они.
В дверях показались первые члены клуба. Эрнесто почувствовал, что для него настал решающий момент.
Просвистел первый камень. Со звоном рухнуло витринное стекло. Брызги осколков заплясали по мостовой.
Эрнесто присоединился к торжествующему реву остальных. Кто-то зааплодировал.
— Валите отсюда, боровы! Катитесь в Штаты! Пролетело еще несколько камней. Члены клуба выстроились в шеренгу. Эрнесто подумал, что они вот-вот прибегнут к самообороне, так как полиция заставляла себя долго ждать. Он уже почти сорвал голос, но продолжал выкрикивать:
— Топайте сюда, трусы! Или без своих лакеев ничего сами не можете?
Он швырнул камень и угодил в стену дома. Сразу же нагнулся за следующим камнем.
— Быки![2] — гаркнул кто-то.
Так оно и было. Полицейские подобрались с тыла. Эрнесто успел насчитать не менее дюжины только на одном транспортере.
— Делаем ноги! Всем врассыпную! Быки близко!
Напоследок он запустил еще один камень. Он уже не видел, как тот летел. Однако надеялся, что не промазал. И сразу же дал деру.
Он не хотел угодить под дубинки. Он не хотел угодить за решетку. Ему было всего шестнадцать лет. По идее, ему бы сейчас полагалось дома сидеть да уроки учить, а не камни в жокей-клуб кидать.
За ним по пятам гнались двое полицейских. Но он был неплохой спортсмен, и поймать его было делом нелегким. Только бы астма не подгадила, думал он со страхом. Его грудная клетка сжалась. Дышать ритмично. Только ритмично дышать!
Один из полицейских споткнулся и растянулся во весь рост. Другой помог ему встать. А Эрнесто уж и след простыл в полутьме глухих проулков — так он избежал верного ареста.
Потом он сидел у своего друга Альберто. Они пили матэ,[3] и Эрнесто пришлось выслушать немало упреков.
— Чудак человек, я сам не раз в студенческих демонстрациях участвовал и с полицией сталкивался. Но с кем ты сегодня шел на жокей-клуб?
Эрнесто повел плечами, выказывая полное безразличие:
— Почем я знаю.
— И дернула тебя нелегкая с перонистами связаться?
— Просто у меня давно руки чесались съездить этим толстосумам булыжником по кумполу.
Ярость. Скорбь. Слезы. Эрнесто прижал кулаки к глазам. Спазмой свело желудок. Нет, в это невозможно поверить.
Семнадцать дней он продежурил у постели, с бессильным страхом наблюдая ее угасание. И вот его бабушка умерла. Он был не в силах воспрепятствовать этому. Он вонзил себе ногти в ладони. Ему хотелось испытать боль. Физическую боль, которая бы хоть как-то отвлекла, вывела из состояния внутреннего разлада.
Он блуждал по улицам, не ведая, в каком квартале находится. Где-то на углу налетел на прохожих, и те громко бранились ему вслед. В ушах стоял тупой гул, в котором вязли все звуки. Он закашлялся. Этого только недоставало. Жадно хватал ртом воздух. Вздулись вены на шее. Налитое краской лицо, казалось, готово было лопнуть.
Из всех отрывочных мыслей, что проносились в его мозгу, лишь некоторые застревали в сознании, отдаваясь эхом в висках.
Никогда больше не сидеть беспомощно, сложа руки!
Никогда не быть бессильным наблюдателем!
Научиться бороться с любой болезнью!
Учебу на инженера — по боку!
Несколько дней он ни о чем другом не мог думать. А потом принял решение. Он бросил занятия техническими науками, чтобы изучать медицину.
