У крыльца приземистого кирпичного здания с узкими окнами Энди остановился и стал объяснять Егору, что они пришли в район Ист Энд, и что в этом доме за несколько пенсов можно получить место для ночлега, а то и пожить тут, пока он не устроится на корабль.
Энди провел Егора в дом и устроил его на ночлег. Тощий мужчина со скучающим видом записал имя Джорджа Пойндексера в толстую книгу, Энди внес плату за сутки из своих денег, не взяв с Егора ни пенса, и на прощанье дал ему клочок бумаги со своим адресом.
— Если будет трудно, приходи ко мне, пока я на берегу, — сказал он.
Растроганный Егор попрощался с матросом, и Энди ушел. Тощий мужчина вышел из-за конторки и провел Егора в большое помещение, где в два ряда стояло десятка полтора простых железных коек, покрытых заношенными, неопределенного цвета суконными одеялами, и указал на одну из них.
— Таверна рядом, — обронил служащий и вышел.
Это был дешевый ночлежный дом из разряда тех, где получал временное пристанище разный приблудный люд вроде моряков, списанных с корабля и оказавшихся «на мели» или задержавшихся на берегу по другим причинам; безработных и бездомных, у кого еще водились кое-какие деньжата, чтобы заплатить за кров. Лучшей гостиницы Егору в его положении и желать не надо: денег у него в обрез и когда он снова их заработает, сказать трудно.
Он положил свой узелок в изголовье, прикрыв его подушкой и пошел искать таверну. Она была действительно рядом, за углом. За несколько пенсов Егору дали жидкий бобовый суп, жареную рыбу и кружку мутного кофе. Поев, Егор пошел побродить по улице, чтобы получше изучить район и запомнить дорогу в порт.
Он долго бродил по Ист-Энду, присматриваясь к людям, к примечательным зданиям, которых здесь было немного. Кругом стояли обшарпанные, мрачноватого вида дома городской бедноты.
Добравшись до набережной Темзы, он вскоре оказался в гавани. Долго ходил по причалам, искал клипер. Это судно так втемяшилось ему в голову, что о других он и не помышлял. А судов в порту было много, и все разные: марсельные и гафельные шхуны, барки вроде «Пассата», трехмачтовые баркентины, на которых прямые паруса имелись только на фок-мачте, а грот и бизань несли косые, на гафелях[38]; легкие и изящные двухмачтовики-бригантины, одномачтовые тендеры с выдвижным горизонтальным бушпритом и другие. Стояли у причалов несколько парусно-паровых судов. На них в помощь парусам были установлены паровые двигатели. По бокам неуклюже выделялись колесные кожухи. В Архангельске Егор однажды видел первый русский пароход «Подвиг», и эти английские паровики были ему уже не в диковинку.
Но пока тут властвовали паруса, и моряки с недоверием и иронией посматривали на пыхтевшие паровики, что перелопачивали воду в гавани плицами своих колес.
В ночлежный дом Егор вернулся поздно вечером, чуть не заблудившись на обратном пути.
Почти все койки были заняты спящими людьми. Бодрствовали только несколько человек. Они сидели на койках, рылись в своих пожитках или что-то ели молча. Рядом с Егором расположился грузный, с грубым коричневым и толстоносым лицом мужчина в брезентовой морской робе. Он сидел на своей кровати в странной позе, раскачиваясь, и что-то бормотал. «Пьян» — подумал Егор и, убедившись, что узелок его на месте, стал раздеваться.
Сосед все раскачивался и бормотал. Наконец он замер в неподвижности и принялся шарить по карманам, доставать из них мелкие деньги. Когда он обшарил карманы, то стал пересчитывать найденные медяки. Считал долго, старательно, перекладывая монеты на огромной широкой ладони. Потом, зажав деньги в кулаке, свободной рукой опять стал рыться в карманах. Монет больше, видимо, не было. Моряк сунул деньги в карман брюк, не раздеваясь, улегся на койке поверх одеяла и сразу захрапел.
Егор закрыл глаза и быстро уснул глубоким сном утомленного человека.
