— Часы говорят лишь о том, что ваша жизнь уходит. Дойдем и до этого, спасибо за напоминание. — Он опустил рукава. — Я никогда не был поклонником этих подделок под часы Марии Антуанетты, которые продают во всех антикварных лавках Парижа. Да они еще хуже севрских кувшинчиков для молока! — Лайонз потянулся к записной книжке. — А вот это по-настоящему ценная вещь. Факсимиле ее подписи. Удалось раздобыть по случаю, единственная подлинная ее вещь в моей коллекции. — И он достал чистый листок бумаги в прозрачной защитной пленке.
— Но там ничего нет.
— Поднесите его к свету, и тут же начнут просвечивать буквы, вот через эти малюсенькие дырочки. История гласит: сидя в тюрьме, Мария Антуанетта написала письмо, и это при том, что все перья у нее конфисковали. Она использовала булавку. Очень умно. А знаете, однажды мне почти удалось притронуться к оригиналу. В музее. Помните ту великолепную карету, в которой она бежала? Ну, ту, что в фильме дарит ей Тайрон Пауэр? Так вот, я пощупал подушечку, которая лежала в этой карете! Было это в Ньюпорте. Господи, ну и скандал поднялся! А мне всего-то и хотелось — прижать эту шелковую подушечку к щеке, но охранник, эдакий чудовищный мачо, огромный, как гора, заметил, как я перегнулся через ограждение. — Лайонз содрогнулся. — Я ведь сказал ему, что тут же положу обратно. Но он плевать хотел. Вся ситуация вышла из-под контроля.
— Вас арестовали?
— Вы же читали газеты, не так ли?
Причин говорить, что не читал, не было.
— Если честно, то только из них и узнал ваше имя.
Он растерялся, впрочем, ненадолго.
— А известно ли вам, что затем все обвинения были с меня сняты?
Пришло время выложить карты на стол.
— Мистер Лайонз, — начал я.
— Кристофер.
— Кристофер. Я здесь потому, что пытаюсь выяснить, куда делись часы, изготовленные специально для королевы. Брегет из платины и золота примерно вот таких размеров. — И я сложил большой и указательный пальцы в кружок.
— Никогда о них не слышал.
— Часы украли из музея в Иерусалиме.
Лайонз напрягся:
— Ах вот почему вы здесь!.. Понял. Из-за той истории в Ньюпорте вы вообразили, что я в этом замешан. Простите, но вы попали не по адресу. Если б я что и украл, так только ее большой кружевной воротник, о котором уже говорил, а не какие-то там идиотские часы. Или нет, пожалуй, не воротник. Шелковый лифчик, который как-то видел в Париже. Спереди он был украшен вышивкой в виде геральдических лилий.
— Я вас ни в чем не обвиняю. Просто подумал, что вы со своими связями и знаниями можете подсказать, где надо искать.
— Ну, сразу не скажу. Но могу позвонить мистеру Томасу.
— А кто такой мистер Томас?
— Крупный коллекционер, действующий секретарь нашего общества. Со вкусом у него не очень. Готов поспорить, он как раз из тех, кто держит в коллекции севрский кувшинчик для молока. Но все файлы и документы у него в полном порядке. Увижусь с ним через несколько дней. И дам вам знать, в случае если ему что-то известно.
— О, это было бы замечательно, — сказал я и сообщил ему номер своего домашнего телефона.
Тут Лайонз хитровато прищурился и спросил:
— А если честно, то ради чего весь сыр-бор, а? Ведь вы никакой не журналист, сразу видно. А что касается «Арт» и как его там дальше, то я сроду не слыхивал о подобной организации.
Убедившись в полной невиновности мистера Лайонза, а также понимая, что мне, возможно, пригодится помощь его друга, мистера Томаса, я рассказал все, как есть.
Лайонз ничуть не рассердился.
— А этот пожилой господин, на которого вы работаете… Похоже, вы очень ему преданы, верно?
— Да.
— Вот и королева тоже очень трепетно относилась к своим приближенным, сплачивала людей. — Словно в доказательство своих слов, Лайонз направился к видеомагнитофону, перемотал пленку, вынул кассету, аккуратно завернул ее в тонкую бумагу и протянул мне. — Вот, держите. Хочу, чтоб у вас был этот фильм. Я тоже успел к вам привязаться.
