Тем не менее осознание в XVII столетии сексуальности как части самовыражения личности, расширение и усложнение диапазона переживаний женщины в интимной сфере, новое восприятие плотской любви как «веселья» и «игранья», проявившиеся в некоторых памятниках предпетровских десятилетий, — все это было предпосылками появления «чувственного индивидуализма» в семейных отношениях, их физиологического и психологического обогащения, оказавшего переломное влияние на частную жизнь русских женщин.
Мир чувств русской женщины XVII века — ориентированный на семью и мужа или же связанный с «полубовниками» вне рамок брака — был миром ожидания любви. Желание быть любимой, добиться любви — как признания своей единственности — любыми средствами, в том числе «чародейными», переполняло этот мир. Несмотря на все попытки церковных идеологов укрепить духовно-платоническую основу семейного единства, жизнь брала свое: «плотское» приобретало все большую значимость в жизни женщин. Отражением борьбы «разума» и «плоти» стало появление в русской литературе XVII века чувственных образов, а в памятниках переписки и актовом материале, современных литературным произведениям, — свидетельств «роковых страстей». В дидактической литературе борьба разумного и чувственного в душе женщины изображалась с целью доказать достижимость победы разумного; напротив, в фольклоре и в посадских повестях XVII века конфликт женских чувств и самоограничения сводился в конечном счете к уступкам «плоти».
Усложнение понятия нормы в «классификации» женских характеров — по причине медленной «диффузии» характеров «злой» и «доброй» жен — не повлияло, однако, на резко негативное отношение церковной дидактики к женской неверности. И нельзя не признать, что проповедь супружеского «лада и береженья», продолжавшаяся не одно столетие, дала в эпоху, когда «старина с новизной перемешалися», свои плоды. Семейная переписка второй половины века сохранила живые и взволнованные голоса женщин, искренне и нежно любивших своих законных мужей. Их письма являются неоспоримым доказательством глубокого укоренения в сознании по крайней мере этой, образованной части общества идеалов православной этики.
Любовь в понимании образованных женщин в России конца XVII века ассоциировалась с преданностью интересам семьи и детей, «тужением» в разлуке с мужьями и радостью встреч с ними, сопереживанием заботам и делам близких, умением доверять и сохранять верность, горестным участием в бедах и утратах.
Эти характеристики и человеческие качества побуждали некоторых образованных женщин к размышлениям и оценкам собственной «самости».
Появление такого интереса — интереса самих женщин к своему внутреннему миру — открыло путь к переменам в самосознании русских женщин в первые десятилетия XVIII века.
АИ — Акты исторические, собранные и изданные Археографической комиссией Академии наук. Т. 1. СПб., 1841.
Антология — Антология педагогической мысли Древней Руси и Русского государства X–XVII вв. М., 1985.
Асмолов — Асмолов А. Г. Психология личности. М., 1990.
АСЭИ — Акты социально-экономической истории Северо-Восточной Руси конца XIV — начала XVI в. М., 1954. Т. 1; М., 1958. Т. 2; М., 1964. Т. 3.
БАН — Библиотека Академии наук (Петербург).
Беседа — Беседа отца с сыном о женской злобе. XVII в. // ПЛДР. XVII в. М., 1988. Кн. 1.
Болотов — Болотов А. Т. Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные им самим. СПб., 1871.
Буш — Буш В. В. Памятники старинного русского воспитания. Пг., 1918.
Вечеря — Симеон Полоцкий. Вечеря душевная // Буш.
ВЗ — Великое Зерцало // Державина О. А. Великое Зерцало и его судьба на русской почве. М., 1965. Тексты.
ВИМОИДР — Временник императорского Московского общества истории и древностей российских.
ГАВО — Государственный архив Владимирской области.
Герберштейн — Герберштейн С. Записки о московитских делах. СПб., 1908.
ГИМ — Государственный исторический музей.
Горсей — Горсей Дж. Записки о России XVI — начала XVII вв. М., 1990.
Грамотки — Грамотки XVII — начала XVIII в. М., 1969.
Давид — Давид И. Современное состояние великой России или Московии // Вопросы истории. 1968. № 4. С. 140–146.
