Убравшись в королевских покоях, грумы будили эсквайров, которые спали в комнате, примыкающей к королевской спальне. Это им удавалось не всегда. Генрих не раз жаловался, что эсквайры продолжают храпеть, когда сам он уже поднялся и оделся. Когда эсквайры все же вылезали из постелей, они входили в спальню своего царственного хозяина, чтобы «приготовить его и одеть его в его белье». Белье короля хранилось в спальне в одном из двух сундуков. Обычно белье перекладывали свежими травами, чтобы придать ему приятный запах. В другой сундук складывали грязное белье, предназначенное для стирки в королевской прачечной. Если эсквайрам требовалась какая-то дополнительная одежда для конкретного дня, то эти предметы им вручали грумы в дверях спальни, а тем их, в свою очередь, «честно и чисто», подавал йомен гардероба одеяний[154]. Хотя йоменам было запрещено входить в королевскую спальню, они носили такие же ливреи, как и слуги личных покоев, что отличало их от других йоменов двора.
Йомен не только приносил одежду короля к дверям спальни, но еще и, вместе с грумом и пажом, отвечал за поддержание одежды в хорошем состоянии. Йомены, грумы и пажи чистили одежду щетками, следили за приятным запахом и вели подробные списки всего, за что они отвечали. Когда монарх и придворные собирались перебраться в другой дворец, эти слуги подбирали необходимую одежду и упаковывали ее. Еще одной обязанностью йомена гардероба было предоставление королевской одежды и украшений художникам-портретистам — например, знаменитому Гансу Гольбейну. Так художники могли работать над деталями портретов, не отнимая времени у короля[155]. Парадные портреты Тюдоров поражают проработкой деталей. Король и его придворные изображены в роскошных одеяниях с изысканными украшениями. Успехом эти портреты обязаны не только мастерству художников, но еще и работе йоменов, которые обеспечили мастеров необходимыми предметами одежды.
Когда Тюдоры находили слуг, способных и заслуживающих доверия, они не только вознаграждали их по достоинству, но еще и передавали их должности по наследству. Порой несколько поколений одной и той же семьи занимали одну и ту же должность при разных монархах. Иногда внутри личных покоев происходило и продвижение по служебной лестнице. Например, некий Ричард Сесил был одним из йоменов Генриха VIII. Он не только одевал короля, но еще и отвечал за аксессуары, оружие и охотничье снаряжение. Сесил поднялся из пажей до грумов. Его сын, Уильям Сесил, впоследствии стал главным советником, государственным секретарем и лордом-казначеем у Елизаветы I.
Надев белье с помощью эсквайров, Генрих выходил из спальни, и шесть джентльменов завершали церемонию одевания — надевали на него ту одежду, которую король выбрал на конкретный день. Вулси требовал, чтобы джентльмены короля были готовы к семи утра облачить и одеть его величество, надев на него одежду почтительно, осторожно и спокойно… и что ни один из указанных грумов или слуг не должен приближаться или отступать (если только его величество не приказал или не допустил иного), касаться руками его королевского величества, мешкать с приготовлением или одеванием, поскольку это дозволено только указанным шести джентльменам: исключение делается для теплой одежды или для принесения указанным джентльменам таких предметов, которые необходимы для облачения и одевания короля[156].
Столь элегантный король, как Генрих VIII, несомненно, очень точно знал, как хочет одеться в каждый конкретный день. Другие же могли в этом вопросе полагаться на своих слуг. Одежда всегда очень занимала молодого короля — гораздо больше, чем его отца, который роскошно одевался только из соображений политической необходимости, а не в соответствии с личными вкусами. Когда Генрих VII взошел на трон, европейские аристократы весьма пренебрежительно относились к английской моде. Бальдассаре Кастильоне в известной книге «Придворный», написанной в 1508 году, превозносил манеру одеваться других наций, но ни словом не обмолвился об английском стиле. Всего через десять лет Генрих VIII все изменил. В дипломатическом отчете венецианский посол Себастьян Джустиниан в 1519 году называл Генриха «самым хорошо одетым монархом мира»
