Хотя этого было чертовски мало.
Ронан чуть подтолкнул носком ботинка мою почти развалившуюся кроссовку.
– Давай, Фрэнки. Вставай.
Я нахмурился.
– Какого хрена, Венц? Я уже отсидел срок. Нам больше нечего друг другу сказать.
Он небрежно хрустнул пальцами.
– Ошибаешься. Осталось одно незаконченное дельце.
«Вот черт».
Если Венц захочет разорвать меня пополам, он вполне с этим справится. Похоже, он считал, что года в тюрьме за ложное обвинение оказалось недостаточно. Меня выпустили три месяца назад, и я жил на улице. Может, Шайло все же меня заметила.
Я поднялся на ноги, пытаясь совладать с левой ногой. В последнее время казалось, что она завалилась спать и только что проснулась. Весь чертов день в нее будто втыкали иголки и булавки. Врачи твердили, что повреждены нервы. Папочка отлично меня отделал.
Я подхватил мусорный мешок, в котором лежали все мои пожитки, и последовал за Венцем в пиццерию «Мое сердце». Он указал на один из стоявших на улице кованых железных столиков:
– Садись.
– Я тебе не собака, Венц, – проворчал я, но все равно сел. В основном потому, что не ел уже два дня.
Ронан не обратил на мои слова никакого внимания.
– Пепперони?
Я пожал плечами. Если, прежде чем надрать мне задницу, он хотел меня накормить, пусть так и будет.
– Моя последняя еда, – устало хихикнул я.
Ронан вернулся через несколько минут с двумя большими стаканами содовой и четырьмя кусками пиццы пепперони, по два каждому. Он поставил тарелку передо мной, но сначала я потянулся к содовой. Холодной, сладкой. Чертово блаженство. Я пил, пока у меня не заныл лоб, потом принялся за пиццу.
Ронан тоже ел, не говоря ни слова. Он выглядел уверенным и сильным, я же ощущал себя жалким и слабым. Но я привык к этому чувству. С детских лет, когда отец понял, что мне не стать успешным футболистом, как Ченс Блейлок. Или Майки Гримальди, который, как я слышал, отсидел полгода за дачу ложных показаний, а теперь работал на заправке у шоссе.
Для него с футболом было покончено.
Я прикончил первый кусок и принялся за второй. Теперь я ел медленнее, чтобы хватило на дольше. Ронан уже закончил, скомкал салфетку и бросил ее на стол. Он откинулся на спинку стула, изучая меня взглядом серых глаз, которые в прежние времена так походили на акульи. Я заметил на его левой руке ободок обручального кольца, черного, с золотой прожилкой посередине.
– Поздравляю, – проговорил я, откусывая кусочек пиццы. – Его ведь сделала Шайло?
Ронан кивнул.
– Конечно.
– Она хорошая.
– Лучшая, – поправил меня Ронан, и я понял, что он говорил не о кольцах.
– Послушай, приятель…
Он перебил меня.
– Наркотики?
– Что?
– Сейчас полдень, а ты спал. Ты под кайфом?
– Неужели, судя по виду, я могу позволить себе наркотики? – спросил я, указывая на вонючие поношенные джинсы, футболку и старую отцовскую ветровку, настолько выцветшую, что теперь она казалась серой, а не синей.
Ронан пожал плечами.
– Ты просишь милостыню, и на эти деньги покупаешь наркотики. Или…
– Добываю их другим образом? – Я покачал головой. – Я держусь подальше от этого дерьма.
Я закатал рукава, чтобы показать ему руки, худые и белые, но чистые, без следов уколов. Я не знал, что, черт возьми, пытался доказать Венцу. Или зачем.
– Лекарства от головной боли вызывают сонливость. Это тебя устроит?
Ронан обдумал мои слова.
– Никаких наркотиков?
– Никаких.
Он кивнул и указал подбородком в сторону моей еды.
– Ты закончил?
– Почти.
Я, не торопясь, доел пиццу. Желудок разбух от еды и стакана содовой. Когда я закончил, Ронан выбросил пустые тарелки в мусорное ведро и указал на мой пакет:
– Забирай свои вещи. Поехали.
– Куда? – спросил я, шаркая за ним. – Дальше по дороге есть «Бен и Джерри». Это если захочешь сладкого, прежде чем меня избить.
– Никто не будет тебя бить, Дауд, – произнес он.
– Тогда какого хрена тебе от меня нужно?
Он остановился у обочины, где был припаркован черный пикап с таким же логотипом «Венц и Моралес». В кузове виднелись ведра с краской, доски и куча инструментов.
– Хочешь заставить меня работать? – фыркнул я. – Рыть себе могилу?
Ронан открыл пассажирскую дверцу.
– Увидим.
Мне оставалось лишь смотреть, к чему все это, черт возьми, приведет, поэтому забрался внутрь.
