Оказавшись на улице, он продолжил путь в прежнем направлении, куда шагал до того, как его заманили внутрь, но, дойдя до переулка в самом конце здания, вдруг услышал шум драки. Обернулся и чуть не столкнулся с гитаристом, игру которого только что слушал. Широко раскрыв от страха глаза, парнишка сделал шаг назад и, словно защищаясь, вскинул гитару вверх. Сзади в него чуть не врезалась певичка. Ричер поднял перед собой обе руки ладонями вперед. Он прекрасно понимал, какое впечатление на них мог произвести его внешний вид. Верзила шести футов и пяти дюймов ростом. Весом двести пятьдесят фунтов. На голове лохматая копна нечесаных волос. Физиономия небритая. От таких, как он, в ужасе и с громкими криками разбегаются дети.
— Простите, ребята, — сказал он и попробовал ободряюще улыбнуться. — Я не хотел вас пугать.
Гитарист опустил футляр с гитарой, но с места не сдвинулся.
— Между прочим, вы отлично выступили, мне понравилось, — сказал Ричер. — Когда снова играете?
— Спасибо, — отозвался гитарист, продолжая стоять. — Скоро. Надеюсь.
— Здесь же?
— Нет, только не здесь.
— Почему? Не понравилась тусовка?
— Нет. Не понравился хозяин.
— Погодите, — вмешалась певичка, опалив Ричера грозным взглядом. — А вы что здесь делаете? Вы что, на него работаете?
— Я ни на кого не работаю. Но что не так с этим хозяином? В чем проблема?
Певичка секунду в нерешительности подумала, потом выставила один палец, за ним другой.
— Отказался нам платить — раз. И обворовал — два. Гитару забрал.
— Мою гитару, — добавил гитарист. — Запасную, хорошую.
— Серьезно? — Ричер сделал шаг назад. — Деловые люди так себя не ведут. Тут должно быть что-то еще.
— Что вы хотите этим сказать? — спросила певичка и перевела взгляд на гитариста.
— Да ничего такого не было, — ответил тот. — Мы закончили выступление. Собрали вещи. Попросили заплатить. Он отказался.
— Не понимаю, — сказал Ричер и секунду помолчал. — В такие места музыка должна привлекать посетителей. А не служить антуражем. Это, черт возьми, ясно как дважды два. А чтобы иметь хорошую музыку, нужны музыканты. Не платишь музыкантам, — они не станут играть. Он что, враг своему бизнесу? Нет, вы, наверное, чем-то его разозлили.
— Вы ничего не понимаете в музыкальном бизнесе, — покачал головой гитарист.
— Ну так объясни, чтоб я понял.
— Зачем?
— Зачем? Затем, что я прошу тебя. Мне просто нравится узнавать что-то новенькое, учиться. Учение — свет.
Гитарист поставил футляр с гитарой на землю:
— Да что тут объяснять? Такое происходит постоянно. И с этим ничего не поделать.
— У музыкантов нет никаких прав, — сказала певичка и положила руку гитаристу на плечо. — Все зависит от хозяина заведения.
— Неужели у вас нет человека, который помог бы вам добиться справедливости? Импресарио, там… Или агент. Разве у музыкантов не бывает таких людей?
Гитарист покачал головой:
— У успешных, может быть, есть. А у нас нет.
— Пока, — добавила певичка.
— Ну а в полицию обратиться?
— Нет уж, — сказала певичка и отряхнула карман куртки. — Только не полиция.
— С полицией связываться себе хуже, — поддержал ее гитарист. — Пойдут слухи, что с нами всегда проблемы, никто не захочет нас приглашать.
— А что толку, когда приглашают и не платят?
— Толк в том, что мы должны выступать. Чтобы люди нас слушали.
Певичка постучала себя по уху:
— Как про нас узнают, если никто не слышит, как мы играем?
— Пожалуй, — согласился Ричер и помолчал. — Хотя, честно говоря, вам надо подумать о том, какой сигнал вы посылаете.
— Да какой еще сигнал! — Гитарист прислонился плечом к стене. — Проглотить и смириться. Больше нам ничего не остается.
— Может, хоть так пробьемся, — сказала певичка. — В конце концов.
Ричер на это ничего не сказал.
— Что молчите? Считаете, мы не правы?
— Может, я что-то не очень понимаю, — сказал Ричер и перевел взгляд на гитариста. — Но внутренний голос мне подсказывает, что вы всем своим видом говорите владельцам клубов: мол, обдирать нас как липку — это нормально. Мы, мол, сами рады-радешеньки, что нам ничего не платят.
— Чушь собачья, — сказала певичка. — Терпеть не могу, когда мне не платят. Что может быть хуже?
