Не то что сапожник, но и знатный зингарский вельможа не отказался бы жить в таких хоромах! Конечно, если бы дом не был таким убогим снаружи. Может быть, почтенный Майгус никогда не выбирается за пределы своих стен, и ему неведомо, как неприглядно смотрятся они со стороны?.. Слуг своих он также мог бы одеть поприличнее, во всяком случае, не заставлять их шлепать по паркету из мореного дуба босиком…
Дойдя до небольшой круглой комнаты, выдержанной в малиновых тонах, лысый человечек остановился и неожиданно плюхнулся в одно из бархатных кресел. Не позволив себе выказать удивления, киммериец с достоинством опустился в другое кресло, напротив.
— Итак, зачем тебе нужен хозяин этого дома? — спросил человечек, ерзая и подергиваясь, чтобы устроиться поудобнее.
— Я предпочел бы объяснить это самому почтенному Майгусу, — ответил Конан. — Разговаривать с его слугами мне кажется пустой тратой времени.
Человечек подпрыгнул в кресле и хлопнул ладонями по подлокотникам.
— Брось, мой мальчик! Ты отлично понял, что перед тобой сам Майгус. Зачем же показывать себя большим варваром и дикарем, чем ты являешься на самом деле?..
В последний раз Конан слышал обращенные к себе слова «мой мальчик» лет двадцать или более назад. Хмыкнув, он обратил на сидящее напротив него нелепое существо более внимательный взор.
Майгусу было на вид лет пятьдесят. На смугло-желтом морщинистом лице, выдававшем аргосца или шемита, усмехались умные круглые глаза, темные, с желтыми белками. Нос был короткий, курносый и вздорный, подбородок — безвольный и скошенный. Весь он был мягкий — несмотря на толщину — гибкий. Больше всего он напоминал старую, но подвижную и жизнелюбивую черепашку, каким-то образом умудрившуюся потерять свой панцирь.
— Если ты забыл, зачем пришел ко мне, можешь вспоминать неограниченно долгое время, но только — в одиночестве! — нетерпеливо воскликнул звездочет. — Я очень дорожу каждым своим мигом и потому не могу рассиживаться тут попусту!
— Я не забыл! — откликнулся Конан. — Мне тоже неинтересно задерживаться здесь надолго, поэтому я расскажу очень быстро, в двух словах. Герцог Гарриго, известный зингарский вельможа…
— Погоди! — воскликнул Майгус, взмахнув руками. — Только один вопрос! Скажи мне, могучий и медлительный чужеземец, нет ли у тебя брата-близнеца?..
— Брата-близнеца? — переспросил Конан, недоумевая, что значит этот вопрос. — Нет. У меня вообще нет братьев. Но отчего ты спрашиваешь? Ты встречал кого-нибудь, похожего на меня?..
— О, да! Очень и очень похожего! Такого славного, крепкого молодца, которого не могу с тех пор забыть. Но если он не был твоим братом, не будем больше о нем… Так о чем ты хотел рассказать мне? Что это за неотложная причина, подвигнувшая тебя нарушить мое стариковское уединение?
Точными и сухими словами киммериец обрисовал несчастье, выпавшее на долю герцога Гарриго и его дочери, так некстати огревшей кнутом зазевавшуюся старуху.
Майгус слушал внимательно, почесывая крохотный подбородок, беспрерывно ерзая и меняя положение тела, словно никак не мог выбрать самое удобное. Когда Конан окончил свой лаконичный рассказ, звездочет спросил:
— А знает ли герцог Гарриго, что для того, чтобы составить точный гороскоп его дочери, мне нужно знать о ней очень многое?
— Он знает об этом, — кивнул Конан. — Его предупредили те, кто уже имел счастье встретиться с тобой. — Порывшись за пазухой, он вытащил и протянул хозяину объемистый свиток пергамента. — Вот, тут есть все. Портрет Зингеллы, очень точно срисованный с нее искусным художником. Точное время и место ее рождения. Вот перечень всех ее родинок — в каком месте каждая. Сказали, тебе особенно нужно знать всю эту ерунду… Вот прядь ее черных волос. Вот отпечатки сажей, взятые с обеих ладоней. А тут написано, в какую сторону закручиваются волосы на ее затылке…
— Хватит, хватит. — Нетерпеливо закивав, Майгус взял свиток. — Я вижу, герцог Гарриго хорошо наслышан о методах моей работы. Думаю, всего этого будет вполне достаточно. Правда, в последнее время я крайне редко стал заниматься астрологической практикой. В более интересные занятия и исследования окунается теперь мой ум… И я намеревался было отказать тебе, Конан-варвар, как только ты завел речь о том, ради чего добрался сюда. Я бы обязательно отказал, если бы речь шла о гороскопе для самого Гарриго, или его жены, или двоюродного дядюшки. Но — единственная дочка! Это совсем другое дело. У меня тоже есть дочь, единственная. Взбалмошная, строптивая, капризная — увы! — полностью проглотившая мое сердце. Так что я знаю, что это такое…
