Он хотел ее с того момента, как она открыла входную дверь и взяла цветы. Не так, как до этого, в течение дня, чисто теоретически, априорно, а по-настоящему. Зверски, до дрожи в пальцах.
Чумакову понадобилось сделать над собой нешуточное усилие, чтобы хоть немного успокоиться, взять себя в руки.
"Сожру пельмени, напьюсь шампанского и все ей скажу, - решил Миша. Так прямо и ляпну: "Ирка, режь меня, жги, зацепило! Веришь - и не вспомнил про тебя ни разу за те годы, что не виделись, а встретил сегодня утром и... ну это самое... по уши!.."
Пельмени удались. Проголодавшийся за день Миша с жадностью уплетал здешнее фирменное блюдо, не сводя телячьих глаз с хозяйки. А она, скушав пару пельменей за компанию, рассказывала, как жила-тужила последние годы. Мама долго и тяжело болела. Почему не позвонила Мише? Он же все-таки врач, может, и помог бы чем. А потому не позвонила, что помочь было уже нечем. У мамы был рак, она знала об этом и покорно дожидалась смерти, уговаривая дочку "подумать о себе", заняться наконец собственной личной жизнью. Да какая "личная жизнь" может быть, когда близкий человек умирает. Никакой личной жизни. Дом, работа, аптека. Пять минут назад улыбчивая, минуту назад серьезная и рассудительная, Ира закрыла лицо ладошкой, шмыгнула носом, всплакнула.
- Не обращай внимания, ешь спокойно. Я сейчас... сейчас приду в себя. Все уже переболело внутри, но вспоминать тяжело, понимаешь?
- Ира, я... - Чумаков отодвинул тарелку, где еще осталось с десяток дымящихся аппетитных пельменей, и встал с кресла. - Ира, я хочу тебе сказать...
В дверь позвонили. Длинный звонок и два коротких.
- Миш, иди открой, ладно? - ничуть не удивившись, попросила Ира.
- А кто это? Ты разве еще кого-то ждешь?
- А что? Забыла сказать про Диму? Вот дуреха. И столовый прибор забыла для Димы поставить. Мы познакомились осенью. Он... он хороший. Вы подружитесь. Пойди открой, я себя пока в порядок приведу.
Ира достала из кармашка дешевых джинсов аккуратно отглаженный платочек и принялась утирать глаза. А Миша, ошарашенный и опустошенный, поплелся открывать дверь.
Дмитрий Юльевич Антонов - так он представился. Его-то как раз Ира предупредила, что ждет к семи в гости "старого друга". Дима обещал быть "ровно к девятнадцати", но опоздал и "нижайше просил прощения". Вел себя Дима шумно и весело. К бутылке шампанского на столе добавился коньяк, к тортику - огромная коробка конфет, а к букету "калов" - целая охапка пунцовых роз. С Мишей Дима держался крайне любезно и доброжелательно, игнорируя косые взгляды Чумакова. С Ирой обращался как с королевой. Она, в свою очередь, смотрела на него с обожанием.
Вечер плавно перешел в ночь. Допили коньяк, причем в основном пил Миша, Дима лишь подливал. Пепельница переполнилась окурками, опять же по вине более Чумакова, чем Антонова, и тарелки неряшливо блестели тонкой пленочкой засохшего жира.
- Пойду чай поставлю. - Ира вспорхнула из-за стола, подхватила скользкие тарелки, пустую бутылку. - Не скучайте без меня.
- Не будем! - широко улыбнулся Дима, показав идеально ровные белоснежные зубы. - Правда, Майкл?
Миша промолчал. Стук каблучков по рассохшемуся паркету быстро затих, в недрах квартиры глухо хлопнула кухонная дверь, открытая, искренняя улыбка тотчас стерлась с красивого мужественного лица господина Антонова.
- Майкл, спросить тебя хочу...
- Спрашивай. - Миша поднял глаза, встретился с жестким, почти злобным взглядом Дмитрия Юльевича. Выдержал его взгляд, усмехнулся уголком губ. Спрашивай, не стесняйся.
- Ты чего? Виды на Ирку имеешь? Скажи честно.
- А твое какое дело?
- А я на ней жениться хочу.
- Хотеть не вредно.
- Ошибаешься, Майкл. Иногда очень даже вредно. Можно и по хотелке схлопотать.
- Пугаешь?
- Предупреждаю. Слиняй в туман, Майкл, не путайся под ногами.
- Шел бы ты, Дима, знаешь куда?
- Догадываюсь... Значит, не отступишься?
- Не-а.
- Значит, будем соперничать? - Дима неожиданно помягчел, оттаял лицом. Улыбнулся, как и минуту назад, доброжелательно и открыто. - Ха! Давай, Майкл, рыцарский турнир устроим или лучше дуэль, а? Не возражаешь?
