Он где-то слышал, что на похожих машинах по Европе перевозят заключенных секретных тюрем.
— Американское руководство ценит твой вклад в борьбу за демократию, — высокопарно начал Томсон, — и в знак признательности хочет преподнести подарок.
— Ты меня интригуешь, — признался Берса, пытаясь уловить в интонации Томсона подвох, и бросил короткий взгляд на его профиль.
Янки равнодушно смотрел на машину сквозь линзы дымчатых очков в золотой оправе.
Берса заподозрил, что с сегодняшнего дня у него закончится спокойная жизнь на пособие.
«Неужели они собираются отправить меня в Россию?» — мелькнула мысль, и под ложечкой неприятно заныло.
Он не рвался в драку, но делал вид, будто война с русскими — смысл всей его жизни. А как иначе? Кто будет содержать дармоеда и труса? Воспоминания о том, как он оказался в Европе, тяготили и не давали ему покоя.
Берса все чаще прикладывался к спиртному. Это ненадолго приносило какое-то облегчение, но потом его вновь охватывала смертельная тоска и тревога. Нет ничего страшнее, чем презрение к самому себе. Он бросил Дудаева и бежал, когда понял, что будущего у них нет.
«Трус и пьяница, — думал Берса. — Самое позорное для чеченца».
— Я думал, ты не умеешь удивляться, — между тем на полном серьезе сказал Томсон.
— Неужели это инкассаторы, которые привезли мне деньги на оружие и зарплату моджахедам прямо из федерального резерва? — шутливо спросил Берса, заранее зная, что это не так.
Уголки губ американца слегка дернулись. Непонятно было, он улыбнулся или, напротив, погрустнел оттого, что в машине находилось далеко не то, что хотел бы видеть чеченский боевик.
— Почему молчишь? — поторопил его Берса.
Ему стало не по себе.
— Давай вместе посмотрим, — предложил Томсон и добавил: — Думаю, что этот подарок произведет на тебя не меньшее впечатление, чем мешок с деньгами.
— Может, ты решил сейчас посадить меня в этот броневик и увезти в одну из ваших тюрем? — с иронией проговорил Берса.
На самом деле, направляясь вслед за Томсоном, он допускал и такое развитие событий.
— Как ты мог подумать?! — воскликнул Томсон и замедлил шаг.
— Размышляю вслух, — уклончиво ответил Берса и остановился позади микроавтобуса.
Ему стало по-настоящему страшно.
Один из громил распахнул перед ними дверцы.
Берса увидел человека, лежащего на полу. Он был одет в оранжевую куртку и штаны и закован в кандалы, никелированные цепи которых крепились на широком поясном ремне.
— Узнаешь? — Томсон замер в ожидании ответа.
Берса уже понял, кто в машине. Двадцать лет назад на могиле брата он поклялся, что отыщет этого негодяя. Денильбек Шагалов был, как и он, родом из Урус-Мартана. Они ходили по одной улице, учились в одной школе. Только спустя годы война их разделила. Берса взял в руки оружие, чтобы защищать свою землю от русских, а Денильбек продался им и пошел служить в милицию.
Берса до конца разобрался, как погибли брат-моджахед, его жена и племянники. Он отомстил тем, кто донес, что брат ночует дома, и наказал того, кто стрелял. Но по этой земле до сих пор ходили бывший оперативный уполномоченный МВД республики Вахид Джабраилов из Курчалоя, который вошел в доверие к его брату, и руководитель операции Денильбек Шагалов.
— Где вы его взяли? — спросил Берса, теряясь в догадках, что все это значит.
— По пути из Турции, — стал рассказывать Томсон, наблюдая за реакцией чеченца. — Он ездил туда по делам.
— Каким именно? — уточнил Берса.
— В начале года за совершение нападения на туристов полицией был задержан гражданин России. Предполагали, будто это чеченец, находящийся в розыске. Шагалова отправили туда в служебную командировку, чтобы разобраться.
Берсе претило, что американцы ведут себя как хозяева мира. Их просто распирает от вседозволенности. Они хватают граждан любой страны, где им только заблагорассудится, прослушивают разговоры президентов и читают чужие письма. Сейчас янки таким вот способом похитили его кровника.
— Ты привез его мне, чтобы показать? — попытался угадать Берса.
— Я привез его, чтобы ты наконец-то выполнил то, что обещал, — с пафосом сказал Томсон. — Это твой кровный враг.
