Он издал короткий смешок.
— А вы ожидали чего-то другого?
— Видите ли, как раз другого я, наверное, и ожидала. Люди, конечно, слишком много воображают на свой счет. Человеку приличествует больше смирение. Мне бы вот, например, и в голову не пришло, что мы можем вам не понравиться. Мы делали все, чтобы вы почувствовали наше расположение к вам как к другу Кэй.
— Да — как к другу Кэй! — ядовито вставил Тэд. Мэри ответила с обезоруживающей откровенностью:
— Мне бы очень хотелось знать — мне действительно этого хотелось бы, — за что вы нас не любите? Что мы сделали? Что в нас не так?
Все чувства Тэда Латимера выплеснулись в одном слове:
— Самодовольство!
— Самодовольство? — переспросила Мэри, пытаясь непредвзято оценить выдвинутое обвинение.
— Да, — подумав, признала она, — мы и в самом деле можем показаться такими.
— Вы такие и есть. Все стоящее в этой жизни вы забираете себе как принадлежащее вам по праву. Вы счастливы и ходите задрав нос в своем маленьком загоне, отгороженном от остального стада. На меня и подобных мне вы смотрите как на животных, которые ворвались к вам снаружи и тоже претендуют на исключительность, не имея на это никакого права.
— Мне очень жаль, — сказала Мэри.
— Ведь я прав, не так ли?
— Нет, не совсем. Мы, может быть, ограничены и лишены воображения, но не злобны. Я сама ужасно тривиальна и на поверхности, пожалуй, самодовольна, как вы выразились. Но на самом деле, поверьте, и в моей душе есть место вполне человеческим чувствам. Вот сейчас, например, мне больно, что вы так несчастливы, и я бы очень хотела сделать что-нибудь для вас.
— Ну… если это так, то… то это очень мило с вашей стороны.
Они оба замолчали, потом Мэри мягко спросила:
— Вы всегда были влюблены в Кэй?
— Да, пожалуй.
— А она?
— Я думал, да — пока Стрэндж не появился.
— И вы все еще ее любите? — так же мягко продолжала Мэри.
— Мне казалось, что это очевидно.
После недолгого молчания она спокойно сказала:
— А не лучше ли будет, если вы уедете?
— Почему же я должен уезжать?
— Потому что пребывание здесь доставляет вам все большие и большие страдания.
Он с интересом взглянул на нее и рассмеялся.
— Вы очень милое создание, — сказал он. — Но вы так мало знает о нас, животных, бродящих вокруг вашего загончика. Столько всяких вещей может случиться в любую минуту…
— Каких вещей? — встревожено спросила Мэри. Он со смехом ответил:
— Поживем — увидим.
Одевшись, Одри направилась вдоль пляжа и, дойдя до конца, поднялась и прошла вдоль скалистого мыса, выступающего в реку. Здесь она увидела Томаса, который сидел над самой водой с трубкой во рту. Мыс находился как раз напротив Галлз Пойнта; тот высился на другом берегу, белый и безмятежный.
При появлении Одри Томас повернул голову, но сам с места не двинулся. Не говоря ни слова, она опустилась рядом. Некоторое время они сидели молча. Это было молчание двух людей, которые хорошо знают и доверяют друг другу, и они не спешили его нарушать.
— Отсюда кажется, что он совсем близко, — сказала наконец Одри.
Томас поднял глаза и посмотрел на Галлз Пойнт.
— Да, мы могли бы добраться туда вплавь.
— Только не при таком отливе. Помнится, у Камиллы была горничная — страстная купальщица. Она переплывала реку туда и обратно всякий раз, когда прилив позволял. Высоко стоит вода или низко — значения не имеет, но если она отходит, то сносит тебя к самому устью реки. Так с ней однажды и случилось, только она, по счастью, не растерялась и выбралась на берег у Истер Пойнта цела и невредима — правда, совсем обессиленная.
— Странно. С виду тут вполне безопасно.
— Это не здесь. Течение там, на другой стороне. Знаешь, под утесами ведь очень глубоко. В прошлом году один человек пытался там покончить с собой: бросился вниз с Лысой Головы — но его задержало дерево, растущее прямо из середины скалы, и береговая охрана быстро до него добралась.
— Бедняга, — сказал Томас. — Бьюсь об заклад, он не был им благодарен. Мерзкое, должно быть, состояние, когда решишься покончить со всем этим, а тебя вдруг спасают. Чувствуешь себя полным идиотом.
— Возможно, теперь он и рад, — с задумчивым видом предположила Одри. Она на минуту попыталась себе представить, где сейчас может быть этот человек и что он может делать…
